Пушкин. Сказки для детей и взрослых-2
Важно, что расплетая ткань сказочного повествования, мы приобщаемся едва ли не ко всей мировой культуре и мифологии – и это не мешает получать от сказки чистое, незамутненное удовольствие. Важно то, как легко и свободно Пушкин черпает из разных, не всегда известных нам источников и создает оригинальное, вполне русское произведение с глубоким личным наполнением.
Екатерина Ракитина, филолог, переводчик и автор лекционного цикла «Старые сказки», обращает внимание на то, как интересно и нетипично для сказки складываются отношения молодых героев. «Гвидон спасает Лебедь от коршуна, потому что жалеет; она помогает ему из благодарности, но без принуждения, это её выбор. Здесь нет ни сказочного “не убивай меня, я тебе ещё пригожусь”, ни иного попадания во власть и магического договора, только сочетание двух свободных воль… С другой стороны, и Лебедь, в отличие от прочих чудесных невест, той же Царевны Лягушки, не ставит условие, чтобы князь на ней женился. Более того, просит всё обдумать, прежде чем делать столь серьёзный шаг…»
Лебедь белая молчит
И, подумав, говорит:
«Да! такая есть девица.
Но жена не рукавица:
С белой ручки не стряхнешь
Да за пояс не заткнешь…
Вот так должна себя вести разумная женщина, вступающая в брак. Такой должна быть идеальная супруга – помощница, хранительница, красавица и хотя бы немного волшебница.
И три следующие сказки Пушкина, при всем богатстве их содержания, это в значительной степени «урок жёнам» (по Мольеру) – и конкретной жене, конечно, тоже. Во время второй болдинской осени, в 1833 году, написана «Сказка о рыбаке и рыбке» – история о том, как надо знать меру в своих запросах, чтобы не остаться в итоге у разбитого корыта. Золотая рыбка, обязанная жизнью старику, который поймал ее и отпустил обратно в море, исполняет все желания его старухи – и избу новую дает, и вольной царицей делает, но желания не заканчиваются.
Это тоже известный сюжет: в похожих русских сказках старик и старуха живут в лесу, и желания старухи исполняет или чудесное дерево, или птичка. Пушкинской версии наиболее близка немецкая сказка из сборника братьев Гримм. Но там тоже есть свои нюансы, и рыбка не золотая, а прозаическая камбала, оказывающаяся заколдованным принцем. И роковое желание старухи, после которого всё закончилось, было стать «римскою папой». Интересно, что во всех вариантах старик тоже улучшает свое материальное положение вместе со старухой, и только у Пушкина он неизменно остается жертвой, страдательной, страдающей стороной.
Современники Пушкина, возможно, еще помнили памфлет «О рыбаке и его жене», вышедший в Берлине в 1814 году и намекавший на судьбу Наполеона, который тоже зарвался, подобно пушкинской старухе, и вот как закончил. Сюжет, который повторяется снова и снова на разных уровнях – от политики до семейной жизни. «Сказка о рыбаке и рыбке» стала второй (если не считать «Медведиху») и последней сказкой Пушкина, написанной условно народным стихом – условно, потому что поэт создал его сам, с опорой на фольклорные образцы. Кстати, именно эта сказка Пушкина первой вошла в круг детского чтения: в середине XIX века ее включил в свою новаторскую школьную хрестоматию педагог и историк литературы Алексей Галахов.
«Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», созданная в том же 1833 году – это опять сказка-поэма и живой, прозрачный четырехстопный хорей, сказочный стихотворный размер, которым написаны и «Сказка о царе Салтане», и «Золотой петушок». Это самая, пожалуй, поэтичная, задушевная и нежная сказка Пушкина с дивной, очень русской героиней, красавицей-царевной с белоснежной кожей. Своей кротостью, добротой и прелестью она способна обезоружить любое зло и поставить, как мы сейчас говорим, на паузу саму смерть. Откусив от ядовитого яблока, она всего лишь засыпает, чтобы быть разбуженной любимым… Давно замечено, что у этой царевны прекрасные манеры образцовой крестьянской девушки, которая и приберет, и приготовит, и промолчит, и сумеет так отказать, чтобы никого не обидеть. Которая принимает чужие правила и бесконечно скромна в своих потребностях и притязаниях.
И царевна к ним сошла,
Честь хозяям отдала,
В пояс низко поклонилась;
Закрасневшись, извинилась,
Что-де в гости к ним зашла,
Хоть звана и не была…
Эта сказка тоже вкратце записана Пушкиным в Михайловском с любопытными деталями, опущенными в окончательном варианте: в частности, у богатырей там есть серьезные противники, и царевне приходится принять некоторое участие в борьбе между ними. Здесь тоже есть очевидная европейская параллель, а именно Белоснежка из сборника братьев Гримм. Но их героиня, изгнанная из дома, находит пристанище у гномов, а наша – у семи взрослых, сильных, опасных мужчин с не до конца проясненными занятиями, которые ежедневно выезжают пострелять и не только уток. И оказавшись в таком непростом обществе, царевна умеет завоевать их уважение, защитить свое достоинство и любовь – ведет себя безупречно по меркам любой среды, будь то высший петербургский свет или псковская деревня. Еще один «урок жёнам» и бесконечно привлекательное утверждение единого для всего народа нравственного идеала. И силы любви, для которой нет ничего невозможного.
Когда поэт еще подступался к жанру сказки, в 1825 году, он написал балладу «Жених». Купеческая дочь Наташа заблудилась в лесу и забрела в богатую избу, которая оказалась разбойничьим притоном. Спрятавшись за печкой, она наблюдает, как пируют двенадцать молодцев, становится свидетельницей злодеяния, чудом убегает, а потом к ней сватается тот самый главный красавец-злодей, и девушка на свадебном пиру его разоблачает.
Она глядит ему в лицо.
«А это с чьей руки кольцо?» –
Вдруг молвила невеста,
И все привстали с места.
Кольцо катится и звенит,
Жених дрожит, бледнея;
Смутились гости. – Суд гласит:
«Держи, вязать злодея!»
Эта остросюжетная история, строго говоря, и не сказка, в ней нет выраженного фантастического элемента, хотя Пушкин, когда планировал новое издание своих стихотворений, именно в раздел сказок включил «Жениха». А к мотиву терема в лесу он вернется в «Сказке о мертвой царевне», но это будет совсем другой терем и другие хозяева.
Следующая сказка Пушкина, «Сказка о золотом петушке» 1834 года, стала его вариацией на тему новеллы американского писателя Вашингтона Ирвинга «Легенда об арабском звездочете» из его сборника «Альгамбра», но сюжет восходит к средневековой легенде. В истории гибели из-за женщины целой царской семьи тоже любили видеть сатирические элементы. Сам Александр Сергеевич был в бешенстве, когда цензура вырезала из текста слова «Царствуй, лежа на боку!» Антимонархические мотивы присутствуют, как известно, и в опере Римского-Корсакова, созданной на фоне событий революции 1905 года.
С другой стороны, есть пушкинисты, которые видят в «Золотом петушке» не более чем шутливую историю о гибельности женских чар, о которых не сказано ничего лишнего и сказано всё.
Вдруг шатер
Распахнулся… и девица,
Шамаханская царица,
Вся сияя, как заря,
Тихо встретила царя.
Как пред солнцем птица ночи,
Царь умолк, ей глядя в очи,
И забыл он перед ней
Смерть обоих сыновей.
Конечно, нам уже трудно видеть в этом сюжете всего лишь шутку, ведь и автор сказки, как бы ни отличались обстоятельства его жизни и смерти от сказочных, погиб из-за женщины. И интонация «Петушка», при всей его воздушности, кажется гораздо более грозной. Здесь можно говорить уже не столько об уроке, сколько о последнем предупреждении (самому себе?) – о том, как непреодолима может быть сила судьбы, воплощенная в данном случае в женской красоте. И о том, что единственное, что можно попробовать этой силе противопоставить – это сила слова. Царь Дадон дал слово звездочету, что выполнит его первое желание в обмен на волшебного петушка, не сдержал его, не отдал девицу и погиб. А сдержал бы, может быть, всё закончилось бы иначе.
В 1834 году вышел в свет «Конек-Горбунок» Петра Ершова. Пушкин им восхищался и говорил, что теперь ему этот жанр точно можно оставить. Так и вышло – «Золотой петушок» стал его последней сказкой.