Книги и библиотеки

Вернусь к выставке “Улица читает сама себя”. О двух разделах (”город и тексты”, “город и читатели”) я уже писала. Еще одной темой уличных художников становятся образы писателей и литературных героев - этот сюжет можно назвать “город и наследие”. Настенные росписи, постеры, изображения при помощи трафаретов, инсталляции – решения разнообразны. Часто именно у таких работ – с писателями и героями книг – есть заказчик в лице жителей, фестивалей, муниципалитетов. В связи с образами конкретных писателей можно говорить об определенной иконографии, рассматривать образы уличных художников как индикатор популярности. Так, много граффити связано с Кафкой (можно посмотреть подборку в Jewish Literary Review). В России уличные художники уделяют внимание Пушкину, Маяковскому, Достоевскому, Гоголю, Есенину, Чехову - ряд имен более чем очевидный и оправданный идеей наследия (можно посмотреть снимки разрушенной уже работы на Плотинке - с портретами А. Блока, С. Есенина, В. Маяковского, А. Ахматовой и М. Цветаевой - и работы Сергея Рожина “Белый почерк” с портретами Б. Рыжего, И. Бродского, А. Ахматовой и В. Маяковского в арке дома на Пушкина, 9).

В этом ряде работ наиболее интересны те, в которых писатель становится персонажем: так, испанский художник Sr. X создает «визуальные шутки», посвященные любимым писателям Эдгару По и Чарльзу Буковски; Роман Минин из Харькова сталкивал в своей выполненной на торце здания в Перми росписи двух знаковых, классических персонажей культуры античной и современной – Гомера и Гомера Симпсона. Впрочем, и самые обычные портреты могут отражать превращение писателя в культурного персонажа: Есенин у березки (роспись Александра Жунева в Перми) или Маяковский на фоне, отсылающем к стилистике книг 1920-х годов, (роспись команды “Zuk Club” в Выксе) - сродни мифологическим героям, и их образ в массовом сознании порой важнее их стихотворений.

Sr. X. Эдгар Алан По. Париж
“Большинство моих работ основано на контрастах и абсурде, поэтому я решил изобразить эти сцены: Буковски, болтающего с Альфом о Кене Фолетте, и По в нелепой шляпе в японском духе в окружении бабочек и колибри. Эти работы - визуальные шутки, которые я рисую на улице с надеждой, что некоторые люди улыбнутся по пути на работу, которым они ходят изо дня в день”.

• Нет комментариев

Продолжу путешествие по выставке “Улица читает сама себя”. Весной 2011 года Тимофей Радя в содружестве с Сергеем Клещевым на одном из билбордов в Екатеринбурге сделали надпись “Мы молоды”.

“Мы молоды, еще очень молоды”, - писал в 1880-е годы Иван Аксаков о русском обществе. Хотя послание баннера “Мы молоды”, сделанного Тимофеем Радей, не вырастает из этого и прочих текстов напрямую, оно читается как девиз поколения, укорененный в определенной культурной и литературной традициях. Текст баннера вызывает в памяти популярные песни “Как молоды мы были” на слова Николая Добронравова (1975) или “Когда мы были молодые и чушь прекрасную несли” на стихи Юнны Мориц (1968) и стихотворения, в которых образ молодости сопряжен с социально-политической или жизненной активностью. В русской литературе есть и иная традиция: в стихотворения Ивана Бунина и Марины Цветаевой. Но тут развертывается другая цепь ассоциаций.

• Читать дальше Нет комментариев

В конце июля рекламное агенство “StreetArt” стало заселять город рекламными изображениями весьма деятельного парня в очках и полосатых штанишках: “На улицах ЕКБ появился персонаж-хипстер, художник по призванию, космополит и экспериментатор, живущий в телефонной будке, которую он по-своему прокачивает. Мобильный и легкий на подъем Аллёша появляется в тех местах, где средства передачи информации и способы общения устарели”. Я его в разных местах встречала, в том числе увидела в Историческом сквере, где “Аллёша” оказался в контексте “литературных граффити” (и шире).

• Читать дальше Нет комментариев

В “Тесноте” появилось интервью с Кириллом Кто “Я вылизываю стены”. Вот еще одно с ним интервью, июньское.
На выставке в библиотеке “Улица читает сама себя”, рассказывающей о “литературном” уличном искусстве, представлено несколько его работ.

На выставке несколько сюжетов. Первый - о том, как художники работают со словами, создавая свой род литературы либо интертекстуальные работы, пробуждающие в памяти литературные ассоциации или работающие как иронический комментарий к реалиям современной жизни. В этой группе работ есть такая работа Кирилла Кто - в Хлебном переулке в Москве:

Закрашивая граффити на стенах домов прямоугольниками разных размеров, напоминающими дорожный знак “Проезд запрещен”, Кирилл Кто создает своеобразные тексты “обо всем”. Строчки из прямоугольников одного цвета напоминают о структуре любого текста, представляют обобщенно схему текстового сообщения. Хотя некоторые граффити стираются другими, конкретный текст закрашивается, получающийся новый слой может быть снова покрыт новыми надписями: каждая ячейка как отменяет предыдущее сообщение, так и требует заполнения, говорит о потенциальной возможности нового сообщения.
Не связанная напрямую с литературой, такая практика борьбы с тэгами, не несущими некоего общезначимого сообщения, тем не менее визуализирует формы письма и процесс чтения. Что-то в процессе чтения отменяется и стирается, но там, где произнесено слово, уже невозможны пустота и молчание.

Со словами работает и екатеринбургский художник Тимофей Радя. Центральной я сделала работу “Мы молоды”, а вот и интервью с ним - “Сентиментальный хулиган”.

• Читать комментарии ... Комментарии (2)

Наверное, вы читали статьи о Екатеринбурге в “Русском Репортере” или журнале “Афиша”. В чистом поле - три богатыря. Возможно, такой поворот неизбежен в небольшом очерке о жизни большого города. Но он же множится и в самоописаниях. Например, в рейтинге художников журнала “Выбирай” №21 за 2011 год. Откуда берется после чтения всех этих текстов чувство разрыва каких-либо связей между поколениями, жителями разных домов, кварталов, юристами, врачами, водителями трамваев? Или это атавизмы роста в стране СССР, в XX веке, с его массовыми культурами?

В рейтинге местное искусство представляют художники, работавшие главным образом на улице, как раз там, где очень разные люди ходят. Интервью с одним из них ниже. Беседовали мы в конце августа.

КОГДА ХОЧЕТСЯ ГОВОРИТЬ: Слава PTRK

Слава PTRK. Портрет Эми Уайнхаус на ВИЗ-бульваре. Лето 2010 года
Фотография предоставлена Славой PTRK

Уличное искусство воспринимают как своеобразное медиа, а екатеринбургский художник Слава PTRK с его выбором героев работает, как газетный карикатурист в давние времена. Доктор Хаус, Владимир Путин, Эми Уайнхаус, Ленин, человек, потерявший целостность, собираемый из фрагментов информационных потоков, - персонажи его произведений. Все они создают образы реальности, где-то между телевидением, блогами и банальной, повседневной жизнью. И где-то там обнаружить себя может почти каждый.

• Читать дальше | Читать комментарии ... Комментарии (1)

Раньше у меня была мечта, чтобы какой-нибудь зал библиотеки расписал Алексей Каллима, теперь у него появились соперники в лице, например, Swoon, искусство которой прихотливым образом напоминает мне об экспрессивных работах Ренато Гуттузо. В Екатеринбурге об уличном искусстве последние года полтора говорят много.

Библиотеке подарили книгу о граффити и стрит-арте в нашем городе - попытку каталога Фестиваля уличного искусства и граффити “Стенограффия”. С обложкой и комментариями автора-составителя можно познакомиться, например, в забавном коллективном блоге BigCityBuzz.
Имеем:

Streetart&Graffiti Album. Стрит-арт Екатеринбурга: фотоальбом /руководитель проекта Евгений Фатеев. - Екатеринбург : ООО “Траст”, 2010. - 287 с. : ил.

Твердый переплет. Много цветных фотографий. Я не знаю, что и добавить к этой характеристике. Задумана первая книга о екатеринбургском стрит-арте была, похоже, по образцу фотокниг или альбомов типа “Китайский стиль” издательства Taschen, но нужен ли такой бумажный фотоархив, по информативности и осмыслению явления проигрывающий даже блогам авторов граффити, уличных инсталляций и организаторов фестиваля?

С вытеснением бумажных книг-кодексов электронными и Интернет-текстами исчезают не столько запах и шорох бумаги, сколько определенные практики чтения и выстраивания связей между текстом и комментарием. Рушится иерархический порядок текста. Все эти банальности я вспоминала, рассматривая эту книгу.

• Читать дальше | Комментарии (2)

Недавно Екатеринбургский филиал Государственного центра современного искусства собирал публику, чтобы поговорить о стрит-арте. Тема встречи обозначалась как “Стрит-арт: захват, свобода, провокация”. То ли программа разговора была сформулирована обще и туманно, то ли архитектура аудитории играла против, не получилось, по-моему, общего живого разговора.
Тимофей Радя, рассказывая о стрит-арте, работал с метафорами искусства как зеркала и искусства как молотка, и даже стрит-арта как взрыва.

• Читать дальше Нет комментариев

Обычное дело. Образ подменяет человека. Все думают: вот счастливый и прекрасный человек, а это уже мертвая Мэрилин Монро. Продолжая игру с портретом Маяковского (смотрите первый опыт здесь), Тимофей Радя от образа возвращается к стихам. “Тучкины штучки”, “… косые скулы океана…”
Картинку я стащила здесь.

Там можно найти репортаж автора. Место действия - дом, по всей видимости, сейчас заброшенный, с оббитыми ступенями, забавными граффити в нишах, примыкает к зданию по 8 Марта, 25. Сосед дома 21, во дворе которого сверкают зеркальные штаны, майка и ковер, вращается флюгер, манит скворечник, а по стене бежит волна Хокусая. Материал - старые книжки, любые, из которых можно сделать “тома Маяковского”. Улица полнится сюрпризами для прогулок.

• Читать комментарии ... Комментарии (2)

Когда я хожу пешком, мой путь домой, как я недавно поняла, зависит от того, хочу ли я купить конфеты из халвы или лаваш. Весь этот путь, такой исхоженный, скучный, порой до ненависти, надо пройти быстро-быстро - накупить сластей и оказаться дома. На одной из конференций услышала грустное и точное мнение Вячеслава Глазычева о российских городах как об общежитиях при промышленных предприятиях. Что-то в них несомаштабно прохожему, или сама дорога не годится для прогулок: то каблуки ломаются, то только и остается, что плюхаться в резиновых сапогах.
Сейчас собираются заявки на один из самых старых местных фестивалей современного искусства - “Длинные истории Екатеринбурга”. Тема очень книжная - черно-белые пространства. На первом фестивале была такая история - “The Oil Industry Worker”, роман на заборе.
Как бы ни были хороши эти расписанные строительные заборы, потом этот длинный ряд картинок заклеивается объявлениями, обрастает глупыми надписями, перемещается, исчезает. И вот я выглядываю из окна своего кабинете и вижу газетные истории о Гагарине (интересно бы узнать, кто-нибудь прочитал эти газеты):

Иду домой - и в спину мне смотрит Маяковский:

Улица с прохожими разговаривает. Но ответом становится какой-то сбой в речи, вандализм.
Является ли этот вандализм ответом на нарушение “чистоты и красоты” художниками, активистами уличного искусства или следствием того, что уличная художественная активность в своей сердцевине - агитационна?
Как на известной картине Решетникова:

Может быть, нет улицы и ее речь не слышна, потому что нет общества?

• Комментарии (9)