В дни, когда июньский номер «ТС» готовится к печати, под эгидой Объединенного музея писателей Урала выходит в свет книга нашего автора Алексея Рыжкова «Вокруг Литературного квартала». Издание посвящено 60-летию музея. В книге художник дополнил городские пейзажи своими рассказами о литературном Екатеринбурге. Предлагаем вниманию читателей журнала один из этих рассказов.

Больше всех нравится в здешних краях Сибиряк-Мамин, описывающий Урал.
О нем говорят больше, чем о Толстом.
А.П. Чехов

Однажды мне пришла фантазия посмотреть в Камерном театре «Золотопромышленников» Мамина-Сибиряка. Показалось любопытным, что эта пьеса идет по соседству с двумя домами, где когда-то жил Дмитрий Наркисович. Честно говоря, многого от представления не ожидал. Добротный скучноватый реализм, глубокомысленная мрачность. Сундуки, иконы, самовары… Так что мне предстояли сюрпризы.

Художник спектакля Анатолий Шубин не стал предлагать зрителям этнографических реконструкций. Вместо иллюзорных задников над сценой висела красная драпировка. Ее вкусные складки архитектурно перекликались с декором сценического портала. От действия к действию декорация почти не менялась. Менялся только цвет ткани. Но в самой смене цветов заключалась определенная драматургия. Ночной сад был воплощен на сцене так: зеленые драпировки, сумеречный свет. Все присутствующие усердно шлепают на себе комаров. В том же духе сделаны и костюмы. Они не столько изображают, сколько обозначают облик персонажей. Художник точно следует за режиссером Владимиром Рубановым. Жанром сценического действа становится не социально-психологическая семейная хроника, как замышлял автор, а откровенный фарс. Очевидно, что такое прочтение пьесы нравится актерам. Они играют как хорошо слаженный оркестр, весело и легко, почти без сбоев.

Пружина действия – жестокая борьба за существование, которое большинство действующих лиц понимают как владение собственностью: капиталами, недвижимостью, возлюбленными. Особенно выразительны Анисья Тихоновна в исполнении Юлии Родионовой и ее незадачливый папаша, Тихон Молоков, которого играет Геннадий Ильин. Еще водевильней становится этот персонаж, когда узнаешь в нем диктора, читающего в современном модном обличье прогноз погоды на одном из городских телеканалов. Смещение жанра заинтриговало зрителей, вовлекло всех нас в актерскую игру. Ответные реакции зрительного зала сообщили спектаклю иной, может быть, главный сюжет: как во всяком удавшемся представлении, то, что происходило между публикой и актерами, было не менее важно, чем происходящее на сцене.

Главным же сюрпризом спектакля для меня, человека не театрального, оказался адвокат Белоносов. В пьесе Мамина-Сибиряка это крошечная роль. Он показывается в первые мгновения спектакля, но нужен для развития фабулы только в одном небольшом эпизоде. Первоначально является он зрителю в горизонтальном положении. Его вносят и тут же с грохотом роняют. Вечно пьяный, приблудившийся к дельцу-банкроту, жалкий, мерзкий, но в то же время смешной и симпатичный человечек. Белоносов превратил свое присутствие на сцене в почти цирковую буффонаду. Он, качаясь, приходит некстати или в самый патетический момент неожиданно выползает на четвереньках из-под драпировок. Нетрезвая пластика гротескна, отрешенно-задумчивое лицо уморительно. Часто произносимая фраза: «Когда я выпью, мне все кажется, что я плыву на пароходе…» - вызывает в зале дружный смех. Несмотря на преувеличения, а точнее, благодаря им, человечек получается очень живой. А как он ухаживает за дамами! Сначала я был поражен, не ожидал такого! Потом какое-то время пытался вспомнить, где же его видел? Ну конечно! Это же Саша Волхонский! Но как не похож, не узнать! Тихий, скромный, приличный человек, и такое вытворяет! Да и не знал я, что он сейчас работает в Камерном театре. Мы живем по соседству, но познакомились случайно и не близко. Водили своих детей в один детский сад.

Прежде чем писать этот текст, я зашел к актеру в гости. Мы сидели на кухне и болтали о всякой всячине. В том числе об аутентичности исполнения произведений прошлого и праве их интерпретировать. Саша говорил, что, осовременивая пьесу, они не стремились к злободневной актуальности. Не уподобляли, а «рифмовали» театральное зрелище с сегодняшней жизнью. Что не перевоплощались в своих героев, а наоборот, отстранялись от них. Я не очень верю в преобразующую людские нравы «волшебную силу искусства», но главное послание Мамина-Сибиряка, что вот, мол, жадничать нехорошо, жизнь становится от этого страшной, имеет больше шансов быть услышанным, если оно подано в живой и острой художественной форме.

Артист Волхонский рассказал мне много интереснейших и неожиданных вещей о театре, об этом спектакле. Я, дорогие читатели, не буду вам всего передавать, чтобы ни на йоту не нарушить очарования, которое живет в волшебном театральном пространстве.

Алексей РЫЖКОВ