В рамках проекта «Театр в бройлерной» в театре Николая Коляды с конца прошлого года представляют спектакль «Долорес Клейборн» – режиссерский дебют недавнего выпускника факультета «Актер пластической драмы» Александра СЫСОЕВА. Многолюдный роман американца Стивена Кинга, столь дорогого сердцу российского читателя 1980-х (помню, как в ночь перед экзаменом по истории КПСС вместо материалов бесконечных съездов взахлеб читала «Мертвую зону» – первую публикацию писателя у нас) решен как монодрама. В роли самой Долорес и всех остальных – актриса Вера ЦВИТКИС.

Суть дела вкратце такова: Долорес Клэйборн, обвинявшаяся много лет назад в убийстве своего мужа, подозревается в причастности к смерти одинокой аристократки Веры Донован. Когда согбенная актриса шаркающей походкой выходит откуда­то из беспросветной темноты и резким (по­своему, даже красивым) голосом начинает рассказ про свою трудную жизнь и, в частности, про то, как много лет она батрачила на параноидально­привередливую хозяйку, начинаешь понимать, что оснований для этого убийства у героини было предостаточно. Но, разумеется, не все так просто – и следующие полтора часа спектакля посвящены отматыванию героиней жизненной нити вспять: долгие монологи все тем же красивым­резким голосом, иногда сменяемые «читкой на голоса» – за Веру (неизменно манерно), за скотину­мужа (обязательно с опущенной – ведь беспробудно ж пьет! – головой и «быковским» ацентом), за ангела­дочку, скотиной­мужем растлеваемую (обязательно в какой­то бумажный тубус – видимо, для эффекта отчуждения). Монологи и мнимые диалоги обильно снабжены ритуально­повторяющимися, и, в общем, бессмысленными – как бесконечные работа и страдания Долорес – физическими действиями актрисы. Замачивание и развешивание мокрых газет, автоматические комбинации рук, броски тела с одного края камерной сцены – в другой (сценическое пространство обжито изобретательно и весьма полно) и т.п. Все для того, чтобы дать понять, что неплохую, по сути, женщину превратили в ожесточенную стареющую стерву несчастливая жизнь да неудачное замужество. Справедливости для отмечу: спектакль, где встречаются, временами, просто изысканные пластические метафоры (зависание героини над сценой в момент убийства, странный ее танец в момент признания дочери, выразительные, отдельные рельефные жесты и позы); где тонкий росчерк фигуры актрисы в грубом шерстяном свитре, ее копна рыжих волос над сверкающими глазами и голос поначалу просто завораживают; где из шуршащих газет, грубой веревки, воды, света и тьмы создается, собственно, средовой контекст пьесы – так вот, спектакль фактурен, как­то удивительно осязаем, тактилен что ли. С парадоксальностью авангардного ассамбляжа или перфоманса он соединяет несоединимое: бумажный сор на полу – и светящихся бумажных птиц под потолком; повседневность – и художественную стилизацию…

Проблема одна: при изобилии действий внешних и еще пущем изобилии слов, в спектакле отсутствует действие внутреннее. А коль скоро так – очень быстро пропадает интерес к тому бесконечному перечню бед, несчастий, ужасных событий и затмений, что приводит единственная обитательница этого темного и страшного – до карикатуры – мира на протяжении полутора часов. Т.е., собственно, все как­то сразу было становится и так понятно: перед нами женщина хорошая, но ожесточенная; происходящее на сцене ни прибавляет, ни убавляет ничего к первому, надо признать, яркому, сильному впечатлению. Последняя фраза героини предлагает не слишком содержательное, хотя, конечно же, актуальное резюме увиденному: «Иногда, чтобы выжить в этом мире, надо быть стервой!».

Тем, кто не читал роман С.Кинга (автор сего текста, увы, в их числе) сюжет знаком по одноименному американскому фильму 2002 года. Это неплохая драма, смотришь которую с интересом, но не потому, что, у кино больше возможностей или в главной роли достаточно сильная актриса, наделенная этаким «отрицательным обаянием» Кэти Бейтс. Причина в другом. Помимо внешней фабулы есть внутренний, динамично развивающийся сюжет: мучительное, напряженное восстановление отношений (после пережитой 17 лет назад общей травмы) матери и дочери, к которому перипетии этой фабулы подталкивают. Возможно, обретение своего внутреннего сюжета и более продуманная, точная расстановка акцентов помогут и нашему спектаклю стать более увлекательным.

Наталия КУРЮМОВА