Дорога мечты, дорога жизни
 

Название выставки Анатолия ШУБИНА «Реальный театр», которая проходит в Доме актера, очень точно выражает ее концепцию. Это срез мечты и действительности, та грань, где воспоминания мерцают сквозь жестокие реалии жизни. Или где мечта закрывает своей красотой горькую изнанку окружающего. Именно на этой границе, в столкновении жизни обыденной, зримой, «реальной» и лучших ее проявлений, придающих жизни смысл, – живет искусство, и театр в частности.
Выставка как будто делится на три части. Первая – словно увидена в окно автором. Это образы горького прошлого и настоящего. Они отмечены бытом, существующим и по сей день на окраинах, в старых, на вид уютных, двориках. Автор окрашивает этот мир в ностальгические, щемящие, где­то светлые, где­то грустные тона. И появляется огромный, во все полотно старый трехколесный велосипед, на котором, образами детства, балансируют маленькие­маленькие мальчик и девочка. Эти дворы пришли из довоенного, военного и послевоенного прошлого, они гнездятся и сейчас между современными районами. Нищета, снова и снова заставляет их жителей жить по старому сценарию. Но как хотят люди в этих покосившихся домах, с выброшенной железной кроватью на улице, изменить ее!.. С сарказмом и болью выписывает автор жителей этих трущоб. В работе «Собачья жизнь» они притулились у своих домов, став вровень с ними: тоскливые, тупые, нахальные, несчастные. Конечно, они ненавидят свою «собачью жизнь», которую даже бомж в ватнике понять не в силах. На фоне этого совсем по особенному читается работа «Тема прошлого урока», где лица персонажей, играющих спектакль о той жизни, заливает серый, холодный свет. Словно художник спрашивает, а надо ли снова погружаться и проживать кошмары минувшего, от которых веет смертью. Зачем снова и снова вызывать из прошлого страшные призраки? Чтобы они жили в душах людей? С большим удовольствием, похоже, художник выписывает других персонажей: Тоня с Витей, трогательные смешные влюбленные, уезжают прочь на велосипеде. Это надежда автора, это его желание. И совсем не случайно появляется у Шубина образ дворника, сметающего старые оконные рамы, всякий хлам и, вместе с ним, эти старые дома. Этакая символическая «метла истории», проходящая по прошлому, ради будущего и настоящего.
Вторая часть работ – образы, пришедшие из фантазий и истории. Образы модерна, утонченной, рафинированной культуры рубежа ХIХ–ХХ веков проступают сегодня в причудливых формах «высокой» культуры, освежающим ароматом матэ и витают где­то в иных измерениях, спасая от безысходности быта и нищеты. В работе «Запах матэ» удивительно красивая женщина держит на подносе сосуды с экзотическим чаем. В этом женском образе соединяются черты творческой личности, пришедшей из Серебряного века, и музы художника. Он отражает две стороны одной и той же жизни. С одной стороны эта женщина может жить рядом с ужасающей нище­той, а с другой соприкасаться и прорастать к высотам духа.Эта грань прозрачна и хрупка, и удержаться на ней могут только сильные, одержимые люди. Поэтому героиня Шубина вдыхает не пары водки и спертый дух окраины, а изысканный запах чая и высокой поэзии. В нем все лучшее, что дает культура, это – ее чарующий и спасительный аромат. Этот образ художник развивает в картине: «Искушение св. Антония», отсылающий нас к культуре итальянского средневековья и Возрождения. Здесь появляется образ творческой женщины – актрисы, музыкантши, художницы, существа с тонким интеллектом и, при этом, глубоко чувствующей, завораживающей даже монаха. Никто не подумает, глядя на эту «посвященную», что у нее не сакральный символ на ноге, а просто заштопанная дырка на колготке. Монеты в волосах и «вавилонская башня» на голове могут быть приняты за восточные монисты и особый ритуальный убор, и даже за символы, соединяющие европейскую и восточную культуры.
И тогда совсем по­другому воспринимается третья часть работ, где появляются образы творческих людей, сны творческих людей, их герои. Именно они создают культуру и актуализируют ее, провоцируя появление прекрасных женщин аромата матэ. Собирательным образом творческой личности здесь становится образ Шекспира – простывшего и уставшего, но горящего творческим огнем. Он греет ноги в чане с водой и пускает по воде кораблик, бережно поддерживая его. Кораблик – символ его творения­произведения. Что ждет его?.. Поймут ли его люди?.. Ведь счастье творца – когда его создание что­то меняет в человеке, делает его лучше, раскрывает его душу. Тогда кораблик доплывает до цели. И мы, современники и потомки, не замечаем, что Шекспир­то простужен, болен, что ему нужны внимание и помощь. Да, сон творца – это сон о его героях и едут они в кибитке его фантазии, но кибитка – и образ жизни самого художника. Это он едет по вечной страннической дороге. Дороге мечты и дороге жизни.
И приезжает на городскую площадь «Реальный театр», чтобы снова пробудить человеческую совесть едкой сатирой М. Салтыкова­Щедрина, драмой А. Н. Островского и растопить человеческую душу Шекспиром, Чеховым, Колядой...
А для чего? Для «…боли и счастья с тоской внутривенной», для «…муки и радости, в общем – того, что остается от нас во вселенной» (Ю. Казарин).

Юлия Золоткова