Стоит гора. Незыблемо стоит, но ветер выдувает из нее частички кристаллов, частички породы. Ветер несет их в долину, туда, где влага, где вода, в долину, где расцветает жизнь, где распускаются травы и деревья, где селятся люди. И там, возле рек, эти кристаллы, соединяясь с водой и пронизанные солнечными лучами, рождают глину. Этот мягкий, податливый материал возле воды когда-то и обнаружили люди.

Возможно ее свойства обнаружил юноша, мучающийся от неразделенного чувства и бессознательно мнущий и бросающий на землю кусок безмолвного материала. Еще недавно он был ребенком и строил из этой глины замки и домики. А теперь вымещает на ней всю свою боль. Но вот отчаяние сменялось тихой грустью, и снова встал перед глазами силуэт любимой девушки. И вот уже руки лепят этот силуэт, вот пальцы мягче и мягче пролепливают профиль, плечи, фигуру… И горькое отчаяние сменяется другим чувством. Его можно назвать эстетическим. Юноша запечатлевает образ своей любимой. Потом спрячет первую скульптуру и будет тайно ею любоваться. И чем дольше девушка не будет отвечать ему взаимностью, тем чаще он будет приходить на берег и лепить ее. Это действие станет своеобразным ритуалом, тайной юноши. И если любовь так и окажется неразделенной… Может быть, девушка полюбит другого… Юноша будет лепить и лепить и станет первым на земле скульптором.

Но возможен и другой вариант. Юноша решится показать девушке свое творение и… оно ей понравится. Тогда юноша проложит дорожку к сердцу девушки. И будет лепить что­нибудь еще. Так впервые он слепит чашечку и поднесет девушке воды из источника. Слепит ей первые бусы и оберег. А потом они, играя как­то вечером у костра, заметят необычное свойство огня. Они увидят, что огонь обжег и сделал прочными эти изделия. Как любовь, обожженная извивами человеческих отношений только укрепляется, так и языки пламени лижут обжигаемый горшочек, нежат и закаляют его.

А девушка и юноша, не только милуются на солнышке, купаются и нежатся у воды, но и ссорятся вечером у костра, и в гневе друг на друга, швыряют в костер глиняные «подарки», пока вдруг не заметят, что фигурки, чашечки, бусы от такого обжига, только хорошеют. Тогда, может быть, они впервые положат в горшочек угли и их любовь вспыхнет новым огнем. Они станут сберегать угли для следующего костра. Так появится семья, дом, очаг и искусство.

Такие мысли мне пришли, когда я впервые начала лепить. Сначала на южном Урале, в Аркаиме, потом в Екатеринбурге, в студии «Эклектика», на занятиях в гончарной мастерской. Крутился гончарный круг, мастер Андрей Савицкий рассказывал о происхождении и свойствах глины, мял ее, лепил на наших глазах удивительно изящный сосуд. А мне представлялась история двух влюбленных...

Мастер говорил, что лепят все изделия из шара, похожего на земной шар. А самый древний горшочек появился, когда соединились две половинки – слепленные вместе две глиняные чашечки. У одной из них было остренькое донышко, чтобы можно было ставить сосуд в песок или золу. А у другой чашечки была дырочка, из которой потом появилось горлышко кувшинчика. Именно через него лепится горшочек дальше, доходя до совершенства. Но совсем не обязательно расширять горлышко сосуда так, чтобы из него получилась крынка, подумала я тогда. Достаточно бывает оставить его узеньким, а сосуд необработанным, только осторожно выгладить пальцами края горлышка, чтобы было не больно касаться его губами. Наверно, именно такой горшочек вылепили первые влюбленные и налили туда ключевой воды. Воды холодной, чтобы в жару можно было утолить жажду. Они бережно передавали сосуд друг другу, стараясь не разбить и не разлить воду, особенно после обжига. Девушка могла насобирать туда ягод и раздавить их веточкой. Они могли добавить туда меда из ульев и ягоды перебродили бы в вино. А чуть­чуть глотнув такого напитка, влюбленные могли оценить его терпкость и сладость. И что говорить о том, как на природе, летом, весь этот искусительный процесс сопровождался лиричными переживаниями, нежной игрой и внезапными, быстро проходящими грозами, вспыхивающими между двумя людьми.

Потом уже появились и горшки, вылепленные другим, так называемым ленточным способом, которым лепили во многих местах, в том числе в Аркаиме, на Южном Урале и здесь, на Среднем Урале.

Продолжая размышления в нашем ключе, предположим, что ленточный способ лепки – «змейкообразный» – похож на вьющиеся отношения между людьми. Отношения с одним человеком – одна вылепленная «змейка» – заканчиваясь, аккуратно слепливаются в отношения с другим человеком. Причем, они не смешиваются, а налепливаются и затираются – один слой на другой, одна «змейка» на другую – одно вытекает из другого, никак не мешая предыдущим отношениям­«змейкам», иначе горшочек не получится. Где­то он расширяется – отношения становятся полнее, объемнее. Где­то сужается, отношения держатся на одной какой­то грани. Этот горшочек, слепленный ленточным способом, мог бы быть прообразом первых общественных отношений.

Я подумала, что много тайн еще таит в себе гончарное мастерство. Андрей рассказывал и о том, что глина сохраняет отпечаток человеческих рук и любой вообще отпечаток. Когда­то орнамент читали, как письменность, он и стал прообразом письменности. А сколько еще открытий человеческой цивилизации заключает в себе гончарный круг?..

Но я представила и унесла с собой из гончарных мастерских именно сказку о двух влюбленных, сказку о человеческих отношениях и о происхождении гончарного искусства, сказку, которая всегда будет греть человеческое сердце.

Юлия ЗОЛОТКОВА

[назад] [главная]