Итак, последуем и мы за Сергеем Григорьевым в мир его творчества. И посмотрим, куда уводит нас автор своими работами, где же все­таки его вечное и его сиюминутное. Что расскажут нам его картины, для начала его «Песочные часы...»?

Поцелуй, как острый нож впечатывается в щеку Девушки­времени, с длинными, распущенными волосами, струящимися, как песок. Человек обнимает ее неуклюжей, словно сиреневая упругая подушка, мускулистой рукой. Головы у человека не наблюдается. Только намечен ее силуэт. Обозначивается еще чья­то голова рядом, просунув­шаяся поглядеть на Девушку­время и подставившая для ее пшеничного цвета головки и фигурки свой синий плащ. Синий как космос. Может быть, это образ самой Вечности?.. Она мягко, вместе с Человеком (конечным и сиюминутным) баюкает Девушку­время. Она, Вечность, «снимает» жесткое, «ножевое» напряжение человеческого. На плаще Вечности пара «ножей» превращается просто в две заплаты.

Девушка­время, тем не менее, мягко прикноплена и к Человеку и к Вечности, нежась на чем­то белом. Вероятно, это символ Света Белого. Он ощущается, как уют, тепло и, я бы определила, как творческое умиротворение. Это уютное покрывало или перина – символ нашего земного мира, в котором только и возможна эта очаровательная возня Человека и Девушки­времени на плаще Вечности.

Следующая работа, парафраз из К. Малевича, называется «Черный квадрат». На самом деле квадрат не черный. На нем из золотистого, солнечного, теплого вещества, в «иссиня­черную» вечность выплескивается разбрызганный кисточкой (словно капли яблочного сока или шампанского), восторг первого проявления, первой радости, первого маленького «взрывчика», рассеивающего изначальный черный мрак. Конечно, это художественный вариант прообраза теории «большого взрыва», от которого, веря ученым­астрономам, зародилась наша Вселенная. Но у Сергея Григорьева «большой взрыв» – это только творческий маленький «взрывчик», выплеск или всплеск вытворяющего. И в этом он, как художник абсолютно прав.

Замечательны на выставке три работы из легенд о «…белом существе». В первой «Легенде…» «белое существо» пытается допрыгнуть до домиков птичек, которые поют песенку солнышку: бледному и едва просвечивающему на сером фоне неба. На этой картине «белое существо» только учится летать. Домики же птичек, как стожата сена, норки уводят куда­то вниз, туда, к земле. Теперь же птички, выбравшись из башенок­домиков, помогают новой соседке освоить другой способ постижения «пути» и открыть мир на уровне полета. Надо сказать, что у «белого существа» это неплохо получается. Оно похоже здесь на «летучую мышь» и чуть­чуть на парус. Лиха беда начало. Птички приветствуют ее, дверки в их домики посвечивают золотистым.

Мотив легенд о «белом существе» появляется в «Натюрморте с двумя животными». Теперь их несколько. «Белое существо» явно выросло. Теперь «существа» находятся на плодоносящей золотистой земле, полной переливающегося сочно желто­серебряного света. Тонкими, изящными ножками касаются «существа» золотистого марева земли. Одни склоняют к земле, теплой и дарующей, свои узкие головы, другие –поднимают головы к летящему, как комета по небу солнцу. Солнцу, высветляющему мрак вечереющего неба. Художник явно любуется своими «белыми существами», похожими на умных гиппопотамов.

В третий раз «белое существо» появляется в картине «Подняться над, или Полет…» Теперь это – почти «белка­летяга». Мотив же тот же – взаимоотношения «белого существа» с землей и космосом. На этой картине «белое существо» совсем уже отрывается от земли. Примечательно на этой картине, что «белое существо», практически парящее над землей, видит другое «белое существо», так же обозначившееся над горизонтом. Оно видит голову, горбик, холку… Похоже, это – верблюжонок, который так же начинает путь к полету. И наше «белое существо» не только стремиться к солнышку, а и приветствует начинающийся полет «верблюжонка» – «фламинго пустыни». «Белое существо» машет ему лапками и показывает, что берет его в свою компанию.

Замечательная у Сергея Григорьева получилась «Легенда о белом существе».

Совершенно очаровательна другая работа этого художника: «Легенда о Девственности». Это современное прочтение Девственности. Девственности, которая в наше время отмечена открытыми животиками и пупочками, с поблескивающими в них или других частях тела сережками. Весь этот вкусный сухой кисель под языком, отгрызенный как воспоминание о собственной Девственности превращается в настоящий, чувственный, сиренево­серый, текучий художественный кисель на картине. Весь он напоминает нам о золотом времени нашей жизни. Таком мягком, податливом, полном плавных изгибов и стекающих капель. Времени, которое возвращается воспоминанием о запахе лака для ногтей, синих трусиках и других лоскутках ткани на теле. Все естественно, упруго развивается. Ни одного жесткого предмета. Разве что серёжка на пупочке, как некий глазик в будущее, а для нас из прошлого в настоящее, намекает на другое: для кого­то на такое непознанное и волнующее, а для нас – на радостное, вкусное, кисельное, незабываемое время.

И, заканчивая наше путешествие, по выставке Сергея «Пикаssо» Григорьева, мы чувствуем, что его золотистый земной свет и синий космос очень даже гармонируют между собой, когда в них появляются Девушка­время и Человек, Вечность и Девственность, Белые существа... И образы Вселенной Сергея Григорьев, как мы их «прочли» – это просто всплеск кисти автора, брызнувшей земной радостью в вечное.

Юлия ЗОЛОТКОВА

[назад] [главная]