Сергей Маковецкий:
«В условности больше правды»

Собираясь на спектакль «Любовники» на сцене «молодежки» с участием Маковецкого и Симоновой, я совершенно не планировал брать у них интервью. Но когда Сергей Маковецкий еще до начала неожиданно согласился ответить на вопросы нашего журнала, мне ничего не оставалось, как идти к нему в гримерку и импровизировать с вопросами на ходу. Он охотно разговорился, а после стало ясно, что фактически мы получили рецензию на этот спектакль от самого исполнителя главной роли. Поэтому при подготовке материала от вопросов было решено и вовсе отказаться, оставив монолог популярного артиста, его своеобразный взгляд изнутри на пьесу, на спектакль, поставленный Владимиром Мирзоевым, и на жанр антрепризы как таковой..

Антреприза, слава тебе Господи, находит сегодня правильное звучание. Театр с этого начинался: артисты собирались, искали деньги на постановку и находили меценатов. И сейчас так же можно играть столько, сколько хочется. На сцену выходишь, пока хочется самому, а главное – пока публика смотрит. Но антреприза бывает хорошей и... не очень хорошей. Бывает сделана на совесть, а бывает – на халтуру. Мы все это прекрасно понимаем, и, чего греха таить, бывает и просто ездим по стране друг за другом.

Мирзоевский «Любовник» по пьесе Гарольда Пинтера – это не очень простой театральный язык. Для антрепризного спектакля не самый беспроигрышный вариант, и мы с Женечкой Симоновой отдаем себе в этом отчет. К сожалению людей, приучили к поверхностному восприятию антрепризы. Как правило, это должна быть, какая­нибудь легкая комедия. И вдруг такой странный театральный язык в «Любовниках», где почему­то появляются барабаны, герои живут на сцене удивительной жизнью. Но таков театр Владимира Мирзоева.

В пьесе, нет никакого любовника, там есть муж и жена, которые живут вместе уже много лет. И драматург Гарольд Пинтер, замечательный автор абсурда, поставил их в такие условия двойной жизни, утренней и вечерней. Просто в какой­то момент кому­то из этих героев, скорее всего моему персонажу захотелось соединить эти две жизни в одну. А насколько это возможно – зрители и мы сами постараемся понять на протяжении полутора часов сценического действия. Ведь у многих из нас жизнь складывается из многих правд, когда есть правда для семьи и правда для себя. В данном случае это игра ощущений двух людей, они сами ее придумали и с упоением в нее играют.

Наши герои пытаются изменить систему координат своих взаимоотношений, и мы хотим понять, а здорово ли это в конечном итоге. Хотя, если это помогает людям жить вместе годами, наверное, здорово. В умении как­то не входить в чудовищный быт, в умении этот быт раздвигать, видимо, есть ключ к счастливой жизни. А как же иначе, если все одно и тоже изо дня в день, человек привыкает, ему удобно, но насколько он счастлив при этом, вот в чем вопрос. Кто­то терпит ради детей, кто­то просто терпит. Спрашивается: а что такое вообще семейное счастье и кто может это знать наверняка?

Владимир Мирзоев выходит за рамки быта, когда эту пьесу можно было бы легко сыграть сидя за столом со съемным реквизитом. Можно было бы разыграть этот спектакль достаточно бытово, такой театр тоже имеет право на существование. Но Мирзоев предлагает резкую смену костюмов и декораций. Серый цвет начинает приобретать какие­то радужные очертания. Мне кажется, что в этой условности гораздо больше правды. Современная жизнь нам диктует такие условия бытия, такие парадоксы, которые никакому автору в голову не придут.

Мы живем в этом, наша Россия – один сплошной парадокс. Вроде бы и люди у нас не плохие и культурные традиции необычайные, но, тем не менее... А вот эта театральность, условность, дает публике много интересной информации. Хотя любое восприятие спектакля имеет право на существование, как впрочем и все другие мнения о нашей работе.

Записал Сергей САВЕЛКОВ. Фото Сергей РУДЕНКО

[назад] [главная]

Интерактив со звездами

Постановка ничем особо не перегружена: нет бесконечных символов, в заботе о зрителях все бросающиеся в глаза детали раскрываемы – будь то костюмы героев вместе с цветовым решением (а чем дальше – тем более изощренно) или игра с повсеместно узнаваемым текстом «Гамлета».

Да и само название спектакля – «Любовники» ­ подготавливало к приятному вечеру в обществе очередной вечно­бытовой проблемы.

Начало пьесы вполне в духе современной сценической бытовой комедии (тире антрепризы): муж, жена, любовник на горизонте, серые одежды, зрители радуются… Но вот не дает покоя «гамлетовская» вставка в середине спектакля, прочитанная здесь во фрейдистском духе (они уже почти целуются, когда Гамлет напоминает, что Она – его мать).

Из какой­то обыденной картины практически «старосветских помещиков нового века» ­ и начинается все обыкновенным утром – пьеса постепенно, набирая обороты превращается в карнавальную феерию. Нагнетаются смыслы, концентрируются значения в каждого действия, каждого слова.

Но я вижу в этом только режиссерскую провокацию: в безумном темпе несется только оболочка, из одного внешнего состояния в другое. Это либо хорошо скрытая сущность, либо выставленная напоказ наружность – без компромиссов. Неслучайно, пройдя очередные состояния под некоторыми масками, герои возвращаются в свои безмерные ночные рубашки, к своим стульям и портфельчикам. Внутреннее ощущение дискомфорта непривычной с социальной точки зрения ситуации («Задержись сегодня на работе подольше, пожалуйста! ­ Опять к тебе он придет? ­ Да, придет. – И что вы делать будете?») выливается в карнавал.

А может быть, я сейчас лукавлю и домысливаю от себя: зрители вполне удовлетворились бы запутанной историей о Его любовнице и Ее любовнике и внутренней семейной драмой.

Между делом, зрители удовлетворились и одним наличием на сцене Дворца Молодежи известных актеров. Если уж на чистоту – не совсем на спектакль пришли люди. Зрители хотели шоу. И актерам пришлось этим шоу поделиться. После того, как Сергей Маковецкий мягко намекнул на то, что мобильные телефоны лучше отключить, чтобы не звенели («Пойду поговорю с соседями»), в зале прозвучало не меньше двадцати звонков. Кажется, не вняли.

И опаздывающие дамы шли через ползала в туфельках на шпильках, не вставая на цыпочки. Искушенный зритель даже подумал, что это некий загадочный третий персонаж (как выпавший на сцену убитый в эпизоде с Гамлетом) – так уверенно вышагивала одна из барышень.

Публика любит, когда с ней заигрывают: Маковецкий – Симоновой: «Пожалуйста, не закрывай меня от зала. Вот там же не видно!» ­ и широким жестом отодвигает актрису. Публика любит интерактив со звездами. Для нее это – отличное развлечение. И эта реакция показательна: интересен даже не талант или профессионализм актера, интересно само его присутствие, такого недосягаемого в телевизоре.

…А за кулисами Сергей Маковецкий весьма сердечно спрашивал мнение зрителей.

Марк РУДИН