Воля, слух

Воля моя запуталась в любви к нему,
к моему прекрасному повелителю,
как летучая мышь в волосах девочки над рекой,
как маленький котенок – играла клубком,
оплела себя шерстяной ниткой и лежит –

сидя в клетке, скулит Герман Гёринг,
всклокоченный, одутловатый;
за ним записывает стенографистка,
переводчик обратился в слух (hearing).

Ласточка, лодка

1.
Когда наша «Ласточка» входила в Уэдделл-порт,
осторожно, кричали айсберги, очень опасно:
над кормой всплыл огромный морской леопард,
отгрыз кусок палубы, и было молиться поздно.
Русские альбатросы клевали наш флаг.
Мы теряли контроль над южными морями.
Земля расслоилась, как сказал бы Фалг.
Разочарованье сделало меня перевернутой лодкой.

2.
Лодка, думает ласточка, нехорошая вещь:
без весел она бесполезна, а с веслами несуразна –
как будто ветки торчат из огородного пугала.
В этот момент лодка поднимает голову.
Ласточку начинает качать и тошнить
рыжеватым молоком в холодную реку.

3.
– Как же ты не видишь, что я стесняюсь, –
говорит ласточка лодке, а та смеется,
ухаживает за ней, поит розовым чаем
ройбуш, укутывает, называет Зоей.
Ласточка спит и шепчет – кто ты, не знаю,
может быть, ты утроба, а я могила,
или мы будем в Африке, Таня и Ваня,
Коля и Аня, ты будешь мбуба, я буду нгила.

4.
Море пришло со стороны городского сада.
Сделалось как-то лучше – спокойнее сделалось, что ли.
Лодки плывут по Ласточкина, спускаются.
У музея бревна и толчея, временные причалы
из автомобильных покрышек. Погода
часто меняется, в июле уже метели.
Що коицца, ой що коицца,
Антарктида какая-то, цокает баба Долли.
На ромашках полиэтиленовые пчелы.
В городском саду затопленная шелковица.
Соленые ягоды вызывают легкое замешательство.

5.
Хорошая лодка, пишет Никита,
имеет прозрачное упругое тело,
кисловатое на вкус,
с медными иглами и снежинками.
Число ласточкиных гнезд
в углублениях по бортам
не превышает дюжины.
Хорошая лодка, пишет Никита,
не нуждается в голове и лапах.

6.
Лев и горилла проплывали мимо острова ласточек.
Лев привязал гориллу к мачте,
чтобы не огорчать ласточек непристойными жестами,
и залепил себе уши медом и ласточкиной слюной,
чтобы не слышать обезьяньих криков.
В мраморной лодке они плыли мимо острова.
Глядя на них, хотелось хоть чуть-чуть прикрыться руками.

7.
Ласточка, – думает лодка, – ласточка, ты во мне
выросла, как растет бабочка в шелковой клетке;
если б в моих сосках было бы молоко
(черное, как рассвет, сладкое, как кока-кола),
я бы поила тебя; ты бы свила гнездо
у меня на боку (кости мои – китовые ребра).
В море поют тюлени, жаворонки в степи.
Разочарованье сделало меня перевернутой лодкой.

Аисты, ворона

Сразу было заметно – выжить не удалось
бы ни водителю, ни пассажирам.
Молодой губернатор приказал водрузить
машину с телами на близлежащий столб
и держать до весны в напоминание проезжим.

Во избежание же претензий родственников
к объекту был прикомандирован милиционер.

Прохудились крыши, не стало и белых аистов.
А по долинам охотники
замечают аистов черных.

Мимо едут длинноволосые люди в галстуках,
глазастые школьницы, поют:
«Никак не могу купить любовь за деньги».

Милиционер улыбается, начинает мурлыкать под нос:
С каждым днем солнце встает все раньше.
Почему же я люблю тебя все меньше,
моя работа, моя ворона?

Жанна

За год, проведенный в тюрьме,
Жанна изобрела клонирование
млекопитающих и машину времени.
Сначала она, как и многие
ее современники, работала
с философским камнем (получение
золота вследствие радио-
активного распада иного металла),
однако быстро осознала –
в каменной башне излучение
убьет ее прежде, чем она
создаст необходимые на
подкуп стражи полфунта.

Ускоренное развитие клона
потребовало определенных
манипуляций со временем. 
Поначалу маленькую Жанну
прятали внутри большой;
соединительнотканну-
ю завесу восстанавливали
каждое утро.

Оставим в стороне этические
вопросы, связанные с судьбой
недочеловеческой куклы,
не знавшей в жизни ни молока,
ни мяса, ни меда (вспомним,
дело происходило во времена
и на родине Синей Бороды
и Железной Маски, на
заре биотехнологии).

Сосредоточимся на результате.
Образумившись после побега,
Жанна была несколько
разочарована.
Мало того, что она снова
очутилась в тюрьме – куда
более неприглядной и сырой;
теперь она была англичанка,
еретичка, познавшая нелюбимого мужа
(лучше быть мертвой француженкой,
чем живой англичанкой, хи-хи).

Со двора доносился дурной запах,
не оставлявший надежд ни на
академическую карьеру, ни на
возможность достойно отойти
от дел, сёрфингом заняться
в водах, оставляемых позади
золотой ланью.

***
Яблоки, – думает Тим, получая под дых, –
яйца, редиска, квас, – что же я не подох
вовремя, как они, как лейтенант запаса,
как гимназист, – хлебушек, колбаса, –
Господи, зачем ты дал мне сил
дожить до этого часа, –
я тебя попросил? –
зачем ты слушаешь всякую чушь,
думал, я тебе пригожусь? –
приподнимается на локтях, ощущает запах
мирта, инжира, печеного баклажана,
рядом что-то женоподобное, серая обезьяна,
говорит – я совершенство, я твоя глупость, спи – я тебя защищу…