У входа во Дворец Молодежи уже много людей, публика самая разная, но видно, что люди пришли в театр. Захожу в зал, обращаю внимание на декорации – массивное овальное сооружение из оргстекла, наверху под сеткой, украшенной искусственными цветами, летают канарейки. Масштабы вызывают подозрения – если такое внимание уделяется декорациям, то само действие не будет ярким. Гоню эти навязчивые мысли, все­таки жду лучшего.
Действие пьесы происходит в наши дни, молодой человек (Е. БЕРОЕВ) знакомится с девушкой (И. ГРИНЕВОЙ), ее никто не называет по имени, просто А., но она погибает при странных обстоятельствах, сжигает себя заживо. Но он и его друзья не верят, что сгорела именно А. Повествование движется с конца, с момента прощания с прахом, до момента знакомства. Постепенно становится понятно, что сгорела не А., это была другая женщина, а героиня просто сбежала ото всех. Почему она это сделала – непонятно, в чем ее проблема, так и не выяснилось.
Актеры как будто колдуют над пьесой, пытаясь выдавить самое честное понимание тех слов, которые произносят. ГОЛУБКИНА постепенно раздеваясь, обнажила грудь – зал пытался аплодировать. Бероев и Гринева подарили публике поцелуй. Разнообразные кружения и танцы вокруг поставленных конструкций. Банальный набор театральных фишек. Начинаешь путаться в последовательности происходящих событий, и как написано в сопроводительной брошюре, «истина не выясняется, а затуманивается», но затуманивается она не оттого, что так построена сама пьеса, а потому, что поток слов идет на одной ноте, нет выразительности, искренности, а просто слушать становится скучно.
Гринева играет страдание, поиск себя, кричит о любви в небо, ходит вокруг, изображая бестелесное создание. Бероев мечется как лев в клетке, ЛЕНЬКОВА почти не было видно, хотя он постоянно находился на сцене, как и Артем СМОЛА, но заметны оба были только на репликах.
После спектакля возникло множество вопросов: зачем летали канарейки, для кого раздевалась Голубкина, о чем страдала Гринева? Второй раз его смотреть не захочется. Реакция публики в гардеробе: поникшие головы, какое­то неуклюжее молчание, одна девушка говорит подруге – «мне понравилось», но без особого энтузиазма в голосе.

Автор: Мария Ямковая

Приехали к нам звезды. Молодые, амбициозные, талантливые. Так много и в одном спектакле. Спектакль назывался «А. – это другая» и собрал, как и полагается столичному продукту, полный зал. Спектакль известный, собравший самые полярные отзывы. Это нормально. Нормально ли то, что во время гастрольного спектакля из зала выходят не один, не двое, а целые толпочки зрителей, что после – рассказывается скудновато, и вспомнится – с дополнительными усилиями? Вопросы все больше риторические и бессмысленные. А вот ответы одной из главных актрис спектакля Марии ГОЛУБКИНОЙ – живые и со смыслом.

– Мария, ваша роль в спектакле «А. – это другая» довольно экспрессивна и неоднозначна. Но не кажется ли вам, что он то ли недостаточно близок современной публике, то ли просто неправильно понимается?

Это пьеса австрийских драматургов. Поэтому показана проблема достаточно успокоенных европейцев, у которых ничего не происходит в жизни и от этого как раз и случается такой взрыв, который создает спектакль. Не знаю, насколько русским это близко. Возможно, что рутина жизни, присущая всем нам, несмотря на отсутствие такого спланированного существования, как у австрийцев, делает эту постановку близкой, интересной, актуальной и для россиянина. Она касается и домохозяек, и людей с монотонной работой, всех кто чувствует отсутствие перспективы, и ощущает, что каждый его следующий шаг известен, и ничего нового в жизни не произойдет.

Какой из театральных жанров вам ближе всего?

Комедия или трагедия? Не знаю, трудно сказать, в разные периоды жизни хочется разного.

Петр Тодоровский однажды сильно сказал, что «сериал – это животное, которое проглатывает актеров»…

Или наоборот, рождает. У меня был опыт двух сериалов, но в России сериалы без оговорок упоминать нельзя, потому что все они у нас 10­18 серий. «Моя прекрасная няня» – исключение, там сто серий. Очень удачный, кстати, сериал. И я считаю, что для Заворотнюк – это прекрасная работа и опыт. Можно только уважать человека за то, что на протяжении такого времени она держит внимание. Сыграть маленький эпизод и стать интересным – это одно, а играть много­много маленьких эпизодов и не перестать быть интересной – это другое. Это довольно сложно и, можно сказать, проверяет актера.

Есть ли в современной культуре в широком смысле такое явление, которое вызывает у вас явное неприятие?

Я вообще не могу сказать, что у меня что­то может вызвать агрессию, потому что если это существует, то существует зачем­то. Если есть спрос – зачем­то это нужно, может быть, не близкое мне, но это ничего не значит. Конечно, я могу с жаром спорить и отстаивать свое мнение, но это только мое мнение и не более того.

Вас так сложно разозлить?

Но можно, наверное, если захотеть. Не знаю даже…

В дороге на гастролях вы обычно с книгой, что на этот раз?

У меня с собой книга о князе Юсупове – сборник писем. Российская история меня действительно волнует: интересно, почему все так...

Были в вашей жизни поступок или решение, достойные мемуаров?

Сложно сказать. Понятия не имею. Никогда об этом не думала.

Не часто занимаетесь саморефлексией?

Нет, безусловно, я каждый день анализирую свои поступки и то, что я делаю. Не всегда бываю права и по­разному себя оцениваю, но чтобы мемуары… наверное, нет такого пока. У меня, к сожалению, нет привычки что­то записывать, чтобы потом вспомнить, хотя бы для себя. Пока нет, к сожалению.

Как вы настраиваетесь на каждый спектакль? Верите в театральные приметы?

В приметы не верю, но стараюсь морально подготовиться к каждому выходу. Гримируюсь тщательно и в это время сосредоточиваюсь. Поэтому стараюсь делать это не в последние минуты, а хотя бы за час.

Что в ближайших планах?

Сейчас репетирую в театре новую комедию положений. Это водевиль, надеюсь, получится очень смешным. Мы планируем его выпустить в декабре, а до этого, возможно, будем ездить с ним по городам. А в Театре сатиры скоро начнем репетировать с Михаилом Ефремовым очень неоднозначную пьесу Платонова, которая называется «Шарманка». Пока планы только театральные.

Беседует Ксения Старикова. Фото автора