ВЕЧНЫЕ СПУТНИКИ.
Портреты из всемирной литературы
(выставка одной книги)

Вечные спутники. Портреты из всемирной литературы / Д. С. Мережковский. - Санкт-Петербург, 1899. Книга хранится в фонде отдела редких книг Свердловской областной универсальной научной библиотеки им. В. Г. Белинского.

Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) – яркий представитель Серебряного века, вошёл в историю как один из основателей русского символизма - нового течения литературы, писатель, поэт, критик, переводчик, историк, религиозный философ, общественный деятель. Личное обаяние, то, что французы называют charm'ом, у него было очень велико… Это было связано с огромной культурой и с его редким ораторским талантом… Его вечная напряжённая умственная работа чувствовалась каждым и придавала редкий духовный аристократизм его облику.

В огромном наследии Мережковского, по мнению многих известных русских писателей, философов, книга «Вечные спутники» занимает особое место. Она принесла Мережковскому известность среди современников. Зеньковский в «Истории русской философии» пишет, что «Вечные спутники» – «одна из лучших книг, написанных им <...> здесь собраны его превосходные, часто тончайшие старые этюды о “вечных спутниках”, о мировых гениях в области литературы».

Книга о значимых фигурах мировой культуры писалась им с 1888 по 1896 гг. (первое издание вышло в 1897 г.).

В «Вечных спутниках» Мережковский рассматривает творчество выдающихся западно-европейских деятелей (Плиния Младшего, Марка Аврелия, Кальдерона, Сервантеса, Гете, Монтеня, Флобера, Ибсена). Мережковский был, пожалуй, самым образованным из всех русских писателей. Его даже называли самым «европейским» русским писателем. Он побывал в Италии, Испании, Франции, там, где жили и творили западноевропейские герои его книги. Почему же Мережковский очерчивает круг вечных спутников человечества именно этими людьми? Безусловно, его выбор во многом носит субъективный характер, в этом признается сам автор во вступлении к «Вечным спутникам»: «Цель автора заключается не в том, чтобы дать более или менее объективную, полную картину какой-либо стороны, течения, момента во всемирной литературе; цель его – откровенно субъективная. Прежде всего, желал бы он показать за книгой живую душу писателя – своеобразную, единственную, никогда более не повторявшуюся форму бытия».

Сама идея написания книги о «вечных спутниках», т. е. о лучших представителях человечества, была не нова. Эта тема интересовала многих писателей, философов. И в западной, и в русской литературе было немало сказано о роли выдающихся личностей в истории. Например, в середине XIX в. уже были опубликованы «Герои и героическое в истории» Карлейля в Англии и «Избранники человечества» Эмерсона в Америке. Обе книги написаны в жанре художественной литературы. Но Карлейль и Эмерсон рассматривают, главным образом, политических деятелей, полководцев, философов. Мережковский же делает акцент на писателях и поэтах.

Первый его герой – Плиний Младший – рассматривает литературу как нечто высшее, духовное, неумирающее. «Самый совершенный человек тот, кто прощает, как будто сам постоянно делает ошибки, и вместе с тем избегает ошибок, как будто никогда не прощает другим. <...> Человек милосердный есть в то же время великий человек». Эти строчки были написаны в I в., почти две тысячи лет тому назад.

Анализируя «Письма», Мережковский показывает читателю Плиния - героя в кровавую эпоху Домициана, суетного Плиния- стихотворца в римских литературных кружках, бесстрашного художника-наблюдателя извержения Везувия, эпикурейца в библиотеках Лаурентины, сурового римского проконсула, истребляющего «христианское суеверие» и, наконец, просветителя народа, основателя библиотек, мецената.

Очерк о Марке Аврелии открывает галерею западноевропейских знаменитостей, хотя Аврелий родился спустя семь лет после смерти Плиния. Марк Аврелий – общепризнанный спутник всего человечества. Столь же высоко римского императора-философа II в. оценивали выдающиеся деятели литературы в России и на Западе. Мережковский объясняет, что выбрал его потому, что «настроение эпохи Марка Аврелия соответствует настроению конца нашего века» «Невозмутимое спокойствие, кротость, приветливое лицо скрывали страшную внутреннюю болезнь души. Он познал ничтожество всего, даже последней иллюзии – славы, человеческой любви, и скорбь его была беспредельна».

В третьей части очерка о Марке Аврелии Мережковский «погружается» вместе с читателями во внутренний мир Аврелия-императора, Аврелия-философа, Аврелия-человека при помощи его дневника – «Наедине с собой». «Эта книга – живая. <...> Ее глубокая цель – отрешение от жизни; ее область – душа человеческая, освобожденная от всего, что сковывает ее на земле». В очерках, которые посвящены знаменитостям, далеко отстоящим по времени от века XIX, Мережковский замечает, что, когда встречаешь свои собственные мысли в произведении человека далекой культуры, «тогда только перестаешь на мгновение чувствовать себя одиноким и понимаешь общность внутренней жизни всех людей, общность веры и страданий всех времен».

Вместе с Марком Аврелием читатель проходит путь его земной жизни – от рождения и до последнего вздоха римского правителя, погружается в философию созерцания, примеряет на себя грубый плащ последнего крупного философа-стоика.

«Святой император», «добрый гений человечества», мученик; это время воцарения на престоле мудрости, спокойствия, кротких законов – так характеризует Марка Аврелия и период его правления Мережковский.

Разум, добродетель, доброта, мягкость души, попытка философа сделать человечество мудрым привлекают   Мережковского-автора,   Мережковского-философа, Мережковского-человека.

«Таково человеческое сердце: оно не может достигнуть полного спокойствия и мудрости, потому что оно не может не любить. И кто знает – эта слабость его не есть ли величайшая сила?» Этим вопросом Мережковский завершает очерк о Марке Аврелии.

Из выдающихся деятелей позднего средневековья – начала эпохи Возрождения Мережковского привлекла фигура философа Монтеня.

Это общепризнанный спутник человечества. Его «Опыты» издаются до сих пор и являются одной из наиболее читаемых книг мира. Но чем этот французский скептик, консерватор привлек внимание Мережковского? Почему он включил его в круг избранных? «Содержание моей книги – я сам, а это отнюдь не причина, чтобы ты отдавал свой досуг предмету столь легковесному. Прощай же!» – этими словами Монтень заканчивает свое обращение к читателям, предваряющее «Опыты». Итак, Мережковский погружает читателей в «Опыты» Монтеня, в этот «громадный дневник, обнимающий целую человеческую жизнь».

В этом детальном психологическом самоанализе – «вся философия Монтеня». Критик знакомит читателя с Монтенем-философом, Монтенем-барином, Монтенем-католиком, Монтенем-консерватором, Монтенем-эпикурейцем. Вместе с Монтенем критик сомневается в «законности социальных неравенств», в справедливости законов и сущности государства. К одной из бессмертных заслуг философа в политических воззрениях Мережковский относит терпимость. На век Монтеня выпало самое тяжелое бремя для его родины – восемь кровопролитных религиозных войн во второй половине XVI столетия. Монтень был свидетелем религиозной борьбы между католиками и протестантами, которая вылилась на всей территории Франции в кровавые стычки, а в Париже закончилась Варфоломеевской ночью, унесшей 40 тысяч человеческих жизней. В «Опытах» Монтень восклицает: «Мои современники французы могли бы на этот счет многое порассказать. Все крупные перемены расшатывают государства и вносят в них сумятицу. Кто, затевая исцелить его одним махом, предварительно задумался бы над тем, что из этого воспоследует». Мысли о бессмысленности гражданской войны среди своего народа, ее жестокости и бесчеловечности были особенно близки Мережковскому. «Подвиг Монтеня заключается именно в том, что он остался в стороне от кровавой резни, <…> сохранил независимость ума, показал своею жизнью образец благородства и справедливости без религиозных увлечений, провозгласил, насколько это было возможно в то время, принцип терпимости и разумной кротости».

Мережковский больше всего в философской системе Монтеня ценит свободу мысли, которая позволяет философу эпохи Возрождения быть близким современным читателям. «У великого скептика хватило мужества и независимости сказать в глаза своему жестокому веку: “надо слишком высоко ставить свои предположения, чтобы из-за них предавать сожжению живых людей”.

<…> Монтень смотрит на мир и на людей свободно и доверчиво, он один из первых в новой истории пробудился от средневекового кошмара». Очерк о Монтене многие исследователи творчества Мережковского считают одним из лучших, в то время как большую часть его занимают цитаты из «Опытов» самого Монтеня. Но «Опыты» Монтеня – это три большие книги, а очерк Мережковского о Монтене – 34 страницы проникновения в личность творца, в его субъективное я, через которое происходит выражение собственных взглядов на мир.

В новом времени Мережковский выделяет Гете. Очерк о немецком гении критик открывает портретом восьмидесятилетнего Гете-«Бога», читатель видит старца с горящими глазами восемнадцатилетнего юноши. Перед нами «дитя земли», «сверхчеловек». Как и в других очерках, Мережковского прежде всего интересует сам человек, движения души героя, его помыслы, поступки, страдания. Во внутренний мир Гете он проникает с помощью книги, написанной доктором Эккерманом («Разговоры с Гете»), которую рекомендует как лучшее в мире лекарство.

В мировоззрении Гете, в его религии Мережковский находит важное для своего символистского сознания соединение веры и знания. «Знание и вера существуют не для того, чтобы уничтожать друг друга, а чтобы восполнять», – сказал Гете. По мнению критика, одна из глубочайших мыслей гетевской религии – простота мира, так как в ней и заключается «его чудесность, таинственность, божественность».

Секрет книги «Вечные спутника» заключается в следующих словах ее предисловия:

Путешествуя по разным эпохам, странам, культурам, Мережковский силой своего таланта, необыкновенной эрудицией и методами новой субъективной критики настолько погружает читателя в мир своих героев, что он теряет ощущение времени. «Именно в том и заключается величие великих, что время их не уничтожает, а обновляет: каждый новый век дает им как бы новое тело, новую душу».

Литература

Над выставкой работали:
Текст и подбор материала – Лидия Ессяк