 |
21 декабря 2021 – 26 марта 2022
Основное здание, 1 этаж
В наступающем году (15 января 1622) весь мир отмечает 400 лет со дня рождения Мольера, короля драматургов. Библиотека им. В. Г. Белинского вносит в празднование свою лепту.
Русскоязычные издания сочинений великого комедиографа, биографическая литература о нем, журнальные публикации о практике современных постановок пьес Мольера собраны на выставке в вестибюле основного здания Белинки. В ближайших планах – экспозиция в отделе иностранной литературы, где представят издания на языке оригинала, книги зарубежных издательств.
«Весь Мольер – театр». Парафраз избитого высказывания другого великого драматурга, существование которого до сих пор оспаривается, вынесен в заголовок не случайно. Потому что имя Мольера давно стало синонимом театрального мира. Урожденный Жан-Батист Поклен был реформатором и строителем того театра, который стал фундаментом театра современного. Он показал миру пример удивительного универсализма. Сам себе режиссер, автор, актер, директор труппы, продюсер, устроитель придворных развлечений – Мольер давно превратился в легенду, которая не рассеивается и спустя четыре столетия.
Его драматургическое наследие обрекло театр Мольера на бессмертие. Сиюминутность любого спектакля, остроты, шутки, комической сценки оказалось возможным закрепить в истории искусств с помощью виртуозной литературы. От полного исчезновения их спас взмах пера мастера пьесы. Мольер вернул комедии, докатившейся до площадной потехи, прежний лоск античного театра без утраты смехотворности на грани фарса.
Выставка «Весь Мольер – театр» в определенном смысле тоже комедия положений. Дело в том, что в разные времена короля драматургов кто только не старался себе присвоить и приспособить для нужд текущего момента.
Цитатник, сопровождающий выставку, показывает, как это происходило в России.
Единственное в мире государство рабочих и крестьян достаточно быстро пристроило Мольера на свои знамена, при этом активно издавая переводы его произведений для широких читательских масс.
В собрании сочинений в конце тридцатых годов в Мольере разглядели великую предтечу:
«Учениками Мольера были все наши крупнейшие комедиографы – от Сумарокова, Фонвизина и Капниста до Грибоедова, Гоголя и Островского». «После Октября Мольер впервые стал достоянием массового рабоче-крестьянского зрителя и был переведен на языки чуть ли не всех национальностей СССР». «В наши дни комедии Мольера занимают одно из почетнейших мест в ценном для нас литературно-театральном наследии. Всестороннее критическое освоение Мольера является одной из существенных задач, стоящих перед созидаемым нами социалистическим театром».
Десятью годами ранее драматург уже был включен в пропагандистскую машину.
Из комментариев к изданию пьес Мольера в «Рабочей библиотеке» (1926):
«И Мольер не уставал подвергать в своих пьесах критике и осмеянию сословное неравенство, сословные привилегии. Не ограничиваясь критикой этих привилегий, не довольствуясь зашитой личных талантов и личных заслуг, Мольер порой влагал в уста простонародья такие резкие выходки против господ, в которых уже слышатся первые раскаты якобинского восстания ХVIII века». «Если в первой половине своей литературной деятельности в Париже Мольер выступал как критик аристократического класса и аристократической культуры, то в последние годы жизни он поставил своей задачей главным образом воспитание мещанства в духе сознательности, чувства собственного достоинства и самобытности».
Исследователи творчества Мольера не уставали находить в нем разные особенности.
Г. Бояджиев: «Переводы “Тартюфа” и “Мещанина во дворянстве”, сделанные М.А. Донским и Н.М. Любимовым, являют собой примеры точности – смысловой и формальной – подлинникам и одновременно поражают свое разговорной естественностью: поэтическая речь “Тартюфа”, афористически меткая и порой даже торжественная, обладает интонационной гибкостью, изяществом и живым остроумием, а проза “Мещанина во дворянстве” при всей свое бытовой весомости и колоритности блещет почти импровизационной легкостью и подлинно театральной динамикой».
В. Мультатули («Мольер». Книга для учащихся старших классов средней школы): «Репетируя с актерами, Мольер жил каждой ролью и показывал ее своим товарищам, помогая почувствовать то, что не мог или не хотел объяснять словами».
Ведущий биограф и автор многочисленных предисловий и книг о великом французе С. Мокульский («Мольер», 1935) практически национализировал автора: «Наконец в России влияние Мольера было беспримерно интенсивным, длительным и плодотворным». «Ни один иноязычный народ, – говорит французский ученый Патуйе, – не создал Мольеру такой громкой славы, как народ русский; ни один народ не может сослаться на более постоянное преклонение пред его гением и творчеством».
Михаил Булгаков в «Жизни господина де Мольера» пытался срифмовать свою драматичную судьбу с непониманием и гонениями, с которыми сталкивался Жан-Батист: «Комедия о Тартюфе началась при общем восторженном и благосклонном внимании, которое тотчас же сменилось величайшим изумлением. К концу третьего акта публика не знала уже, что и думать, и даже у некоторых мелькнула мысль, что, может быть, господин де Мольер и не совсем в здравом уме».
Чему противился другой гений театра. В. Лосев в работе «Булгаков и Мольер» сообщает: «Споры между Станиславским и Булгаковым в ходе репетиций пьесы достигли большого накала, поскольку Станиславский предлагал драматургу написать совершенно иную пьесу. Каждый из них отстаивал свое видение Мольера. В особенности Булгакова интересовали взаимоотношения Мольера с королевской властью и кабалой святош. Гибель Мольера в результате этих взаимоотношений – вот основная идея пьесы. И замысел этот родился у Булгакова при осмыслении собственной судьбы. Станиславский же требовал от автора показать иного Мольера – великого художника, беспощадного обличителя и трибуна, человека огромной мощи и таланта, крупного реформатора театра, словом, «гения мирового значения». Замечание Булгакова о том, что Мольер “не сознавал своего большого значения, своей гениальности”, Станиславским не воспринимались».
Современные исследователи интерпретируют Мольера совершенно по-другому, заменяя выявление идеологии поисками патологии.
Французский биограф Кристоф Мори («Мольер» в серии «ЖЗЛ», 2011): «Для Мольера было делом чести не уйти со сцены. На самом деле он знал, что публика приходит в Пале-Рояль на него.
Он исхудал. Усталость и кашель не дают ему спать, а от бессонницы становятся еще сильнее. По ночам Мольер читает.
Его библиотека состоит из более трех с половиной тысячи томов: полное собрание сочинений Франсуа де Ламота Левайе, Сенеки, Корнеля, Вергилия, Теренция, Тита Ливия, труды Ювенала, тома французских, итальянских, испанских комедий, философский словарь и “пятьдесят других томов в двенадцатую и шестнадцатую долю листа в пергаментном переплете”».
«Чахоточный неврастеник, Мольер впал в ипохондрию, в нетерпение тела. После его смерти обнаружится, что он задолжал аптекарям 167 ливров. До смерти боясь кровопускания, отказываясь от клистиров, он скупал мази, травы, набивал подушку лечебными растениями, чтобы можно было дышать и заснуть, уже не знал к кому обратиться, видя, что погибает».
Но как истинного лицедея никому не удастся изобличить подлинного господина де Мольера. Ведь он сам есть по сути театр, меняющий роли, маски, амплуа, сцены и эпохи.
Завершится выставка в марте 2022 года, накануне Всемирного Дня театра.
Куратор – Евгений Иванов.
Список литературы
Фото выставки
Вход свободный. Зона «COVID-free».
Справки по телефону: (343) 304–60–20, доб. 338, 339 (отдел культурно-массовых коммуникаций).
|
|
