Понятно без слов
Куклы в половину человеческого роста рассказывают по-японски о превращении в лис, ритуальном самоубийстве и о воскрешающей силе любви. Тем, кому смысл происходящего понятен без слов, остаются на второе действие.
19 и 20 сентября в рамках XVI фестиваля японской культуры на Урале «Японская осень» в Екатеринбургском театре кукол прошли спектакли японского национального тетра кукол «Отомэ Бунраку». Бунраку – традиционное японское направление кукольного театрального искусства, существующее с XVII века, а в «Отомэ Бунраку» играют только женщины.
Вместе с театром в Екатеринбург приехал известный японский театральный критик Кэн Мураи, который прочитал лекцию об истории японского театра кукол, предваряя этой лекцией сами спектакли. В программе, которую представил екатеринбургскому зрителю японский театр, вошли два спектакля, идущие подряд с промежутком на антракт. Пьесы представляют два наиболее ярких направления японской драматургии: первая «Полководец Есицунэ и тысяча цветущих сакур» – историческое, вторая «Чудо в храме Цубосака» – психологическое. Спектакли идут без перевода, но общий смысл пьес все же угадывается. В после первого спектакля артисткойкукловодом была продемонстрирована техника работы с японской куклой, очень напоминающая инструкцию по поведению в экстремальной ситуации на борту самолета. В антракте в холле зрители могли увидеть коллекцию кимоно, посмотреть на то, как пишутся иероглифы и складываются оригами.
В начале представления справа от сцены садятся пять женщин во впечатляющих треугольных зеленых костюмах и начинают играть на народных музыкальных инструментах и петь. В японском театре кукол «озвучивает» спектакль один человек, обладающий внушительным голосовым и эмоциональным диапазоном, позволяющим художественно и, в то же время реалистично, озвучивать спектакль. Так же спектакль сопровождает японский народный струнный инструмент сямисэн: звучит атональная и аритмичная музыка, говорящая неяпонцу несравнимо больше, чем текст на японском языке.
Эмоциональная информация передается через музыку, интонации чтеца и пластику куклы.
Кукла в японском театре удивительно реалистична. Движения аккуратны и точны. Кукла танцует, дрожит мелкой дрожью, печалится. Уникальность Отомэ Бунраку в возможности передачи эмоциональной информации через натуралистичность пластики куклы. Но кукла не просто передвигается подобным человеку образом… Кукла ведет себя как японец! Национальная принадлежность угадывается безошибочно. В декорациях использована характерная для Японии цветовая гамма: розовосалатовые нежные цвета. В самой технике этого театра заложена японская скромность и способность к полной концентрации: артист на сцене никак не появляется, полностью сливаясь с куклой. Во время спектакля в декорациях «прячутся» одетые во все черное, с черными мешками на головах, помощники кукловода, подстраховывающие его в моменты, когда ему «не хватает рук». Стоя в неестественных позах, они точно и ловко исполняют то, что нужно, а затем снова исчезают в декорациях (я несколько раз ловила себя на мысли о том, как же им там, наверное, неудобно).
По ходу спектакля ничего не изменяется, ни свет, ни декорации… только изящные движения кукол, завораживающий звук струнного инструмента и японская речь. Здесь нет привычной для нас динамики, воплощающей развитие сюжета. Но есть то, чего у нас нет и быть не может: восточная завершенность, гармоничность, мудрость и чтото еще, что мы видим, но до конца понять не можем.
Спектакли театра «Отомэ Бунраку» воспринимались екатеринбургскими зрителями поразному: с интересом исследователя, с недоумением, ктото ушел в антракте. Об этом же говорил Кен Мураи, похвалив «Бобок» Екатеринбургского театра кукол, но заметив, что, будь он поставлен в Японии, его ждал бы провал.
Ольга ЦВЕТКОВА