Внутри Европы искусство из английского, немецкого или голландского превращается в европейское. Культура, так сказать, интегрируется вместе с экономикой. В программках написано, что перформанс «Паноптикон, всевидящее место» из Нидерландов, а что танцоры на репетиции между собой общаются на английском, зрители и не узнают. Как не узнают, скорее всего, и о послужном списке танцевальной команды «Body Anonymous» и музыканта Хорхе Исаака. «Европа без границ» осознает культурное наследие как общее. Новой нарождающейся культуре национальная специфика не нужна совсем.
В поиске новых форм, в том числе на сцене, искусство давно не делят на виды. Отсюда и берутся занятные порой формулировки жанра (или все же вида?). В нашем случае – «мультидисциплинарный перформанс «Паноптикон, всевидящее место» для трех танцоров, блокфлейт, лайф электроники и видео». Танец, живая и электронная музыка и видео «переводят» на свой сложный язык идеи Мишели Фуко о власти, о чем загадочно сообщается до начала спектакля вслед за просьбой отключить телефоны.
Язык без слов, язык танца – как раз того же уровня абстракция. Власть – это не государство, не человек влияющий, но осознание человеком того, что за ним постоянно наблюдают. Такова идея Паноптикона: страж видит каждого человека, но ни один из них не видит его.
Пластика тела выражает внутреннюю борьбу между властью и противодействием ей реально оказавшегося в Паноптиконе человека, и это в разы сильнее слов. Отсюда пульсация ритма падающих и вновь поднимаемых «башенных стен». Чем дальше – тем более хаотично. Это как раз от Фуко – мотив тревоги за то, что всем кажется нормальным, когда всевидящий постоянно рядом. Даже когда его рядом нет: зачем наблюдать за тем, кто и так думает, что за ним наблюдают?
Именно поэтому на сцене «заключенные» постоянно роняют и поднимают стены схематичной башни, как будто преодолевая границу между ними, простыми смертными, и «надзирателем» (Хорхе Исаак).
Именно он, «человек с дудочкой», музыкант, под живую музыку, которого артисты порой позмеиному извиваются, «склеивает» мозаику представления. Он не только играет на флейте, но и танцует свою партию. «Пляшущие под его дудочку» могут не видеть этого человека, он может им только казаться, но когда он в конце не выдерживает осады в своей башне и падает вместе с ней, нет ощущение разрешенного конфликта. Больше похоже на эйфорию от временной победы, обманчивой победы.
Слава богу, нет здесь специального манифеста. В этом и прелесть танца: зритель воспринимает только чувства, переживания отдельного человека, оказавшегося внутри этой удобной, в сущности, системы. Нюансы переживания и отношения людей – своего рода творческое кредо Body Anonymous. Никто не победил и не проиграл. Это танец.
Марк РУДИН