В крещенскую слякоть, когда все уже устали ждать зимы и устали от серого цвета на улицах, когда в души начала проникать великая депрессия, в студии-галерее «Эклектика» открылась выставка, которую устроители с иронией назвали «Скушная». В кавычках.

Когда я попала в пространство выставки и гуляла от одной картины к другой мое сердце оживало, чувственно оттаивало и загоралось ликующими искорками. Негромко звучала музыка. Иногда классически­лирическая, иногда авангардно­интимно­камерная.

Сердце дрогнуло и очнулось от сонного оцепенения перед картиной А. ЕФРЕМОВА «Перекат. Уктус». На картине была река, явно Патрушиха, небольшая горная речка на Уктусе. Вода прозрачной заводью дрожала в верховьях, потом ниже, на перекатах, стремительно обтекала камни и пороги. В этом месте, на берегу, посверкивая, словно взгляды людей, импрессионистски танцевал снег. Прибрежный куст предупредительно занавешивал сеткой ветвей церковь от потока, где жизнь закручивает страсти. Вода под перекатом возмущенно поднималась бурлящей водой и снова, успокоившись, становилась ледяной и прозрачной.

А дальше уже одна за другой картины мерцали и вели за собой.

Вот вспыхнула цветным праздничным колоритом улица 8 марта у Ю. БУДАНОВА. Закачался ритм фонарей, ритм силуэтов, ритм цветовых пятен, ритм большого города. Шли люди, ехали машины, мерцала и красочно смеялась городская жизнь.

И заволновались акварельные работы С. СУХОВА. Поплыли зимой, пастельными тонами превращая дым машин в летние воспоминания, фантасмагорические картинки художника. Вот сиреневыми, кисельными разводами зашелся цвет на козырьке дачного домика возле железной дороги. Это в клубы дыма машин и заводов просочились летние воспоминания. А рядом вспыхнула горчичным огнем береза, распустив свои пылающие веточки. Это словно юные чувства, строчки стихов или аромат чая с морошковым или крыжовниковым вареньем заставили юную девушку выбежать во двор. Заколыхался воздух в работе «Лето», превращая облака в причудливых собачек, сиреневых коней… Их, может быть, рисует сейчас современный Мика Морозов с картины В. Серова.

И, словно пропитанная волшебными фантазиями, по­другому показалась дорога на Шарташ в картине
Ю. Буданова «Морозный день». Как­будто едешь в автобусе по заснеженному поселку, а фантазия и память путешествуют в прошлом. Летит мысль на Волгу, как в картине «Плес на Волге», в эти серо­коричневые домики и к «мостику Левитана». Фантазия представляет очерченные белым мелом силуэты берез, строений, мостиков и где­то вдали, на пригорке, церквушку. Ощущение места, где жил Левитан, почти по­школьному графично, но от этого не менее тепло и торжественно.

И снова скользит фантазия по крышам домов зимнего поселка Шарташ, якобы проплывающего за окнами автобуса, зажигая их до кирпичного цвета европейских черепичных крыш. Танцуют цветные бревна домов из­под снежной графики. Похохатывают колеса телеги, вспыхивают рыжими, мальчишечьими волосами чердаки. И бордовым, смородиновым вечером сдержанно полыхают стены домов, покрывая крыши огненными шарфиками и косыночками. Словно в этих домах читали на ночь ребенку «Огневушку­поскакушку» и другие бажовские сказки и жгли печь.

Осторожно скользя взглядом по ворсяному, пушистому ковру, усыпанному подушками в студии «Эклектика», через зиму, через ночь попадаем прямо в «Утро» В. АБРАМОВА. А точнее в рыжую, полыхающую осень. Синей ночью глубоко зовет и волнует сосна. Плавятся и сгорают в ночном огне осины.

А наутро – «Синие горы» того же автора только сине­рыжим воспоминанием танцуют в памяти, когда кто­то едет на работу. Вспыхивают лиственницы («Лиственницы догорают»), проходясь по губам прерывающимся и освежающим мандариновым дыханием.

А утро в другом доме у других людей разлилось зелено­желто­синими акварелями… Очаровательными прохладными греческими ощущениями, «Тайной мадам Рекамье», Врубелевской «Идой Рубенштейн»… Или зеленым шелковым шарфиком. А точнее, нежной творческой дорогой в очаровательный солнечный мир, омытый летними дождями. И корка заскорузлого воспоминания, наконец, оказалась промыта и прояснена в луже ясным солнечным утром, синим небом, современными, новыми впечатлениями и ощущениями.

В картине «Коуровка. Чусовая» Ю. Буданова, наконец, встречаем компанию, расположившуюся летом, словно ящерки на камнях. Это место знаменито своей университетской обсерваторией. Там, в компаниях, происходит концентрированное дружеское общение, похожее по ощущению и колориту картины на уральские самоцветы: яшму, сердолик, малахит… Каждый камушек – дорогие слова, события, мысли, чувства, встречи.

И вот теперь можно по достоинству оценить работу С. Сухова «Деревенька в лесу», где концентрация фиолетовых цветов настолько насыщенна, что ликуешь уже от одного созерцания их. А в работе «Лето» С. Сухова, масло на холсте плавится так, что вызывает истинный восторг у зрителей от воспоминаний своих или чьих­то еще далеких диких летних путешествий.

Юлия Золоткова

[назад] [главная]