«Академическим театр быть не может, если стремится экспериментировать», – так объясняет Олег ТАБАКОВ новое имя своего театра – МХТ им. Чехова. Теперь уже не МХАТ, а МХТ – Московский художественный театр – показал четыре спектакля.

Открыла гастроли «Утиная охота» по пьесе Александра Вампилова. По легенде, это один из любимых авторов Олега Павловича, который давно уже хотел поставить эту пьесу. Премьра «Утиной охоты» состаялась в 2002 году, на роль Зилова был приглашен из Питера Константин ХАБЕНСКИЙ. Этот актер давно уже не ассоциируется с сериальным ментом: работы в кино выдают в нем талантливого актера. Фильм «В движении» рассказывает о человеке, запутавшемся в себе, своих чувствах, желаниях, целях. Он и романтичный и нежный, грубый и нервный, такой как Зилов, отличие лишь во времени происходящего.

На сцене ТЮЗа сооружен вращающийся круг, разделенный перегородками на квартиру, кафе; в одном отсеке расположена лодка, стопки книг; это то балкон, то место свиданий, то рабочая комната двух друзей. Этот круг постоянно вертится, сменяя место происходящего, но Зилов остается на месте. Увидеть в этом вращении можно все, что угодно – и крусель жизни и земной шар, и то, что все возвращается на круги своя. Пока он крутится – мы живем, остановится – конец. Это движение и помогало играть актерам,задавая темп.

Поскольку по пьесе все образы возникают в памяти Зилова, здесь ощущается только он, остальные лишь воспоминания. Хабенский играет в какой­то степени себя, вернее Зилова в себе, он как нельзя лучше подходит этой роли темпераментом. Он знает что сказать, что сделать, он уверен в себе, но с той же силой в себе сомневается.

Под конец пьесы Зилов­Хабенский спускается с круга, выходит за пределы замкнутости, перед этим оставив на себе только плащ, сняв из под него демонстративно все – тоже свобода. В зале тишина и темнота, только огонек спички освещает лицо. Зилов уверенно стоит на ногах, он полон сил, запрыгивая обратно на колесо. Он идет быстро, смело, страх исчезает, вернее, сменяется новым – страхом открытия.

На следующий день уже на сцене театра Драмы был представлен «Гамлет». Премьера прошлого года, нашумевшая и неоднозначная. Впечатления самые разнообразные. Действие тоже выглядит как множество небольших этюдов. Вот встреча с духом отца Гамлета, вот выступление актеров, вот разговор с Офелией (Ольга ЛИТВИНОВА). Все по кускам, и промежутки между ними достаточно велики, но это не мешает восприятию, а даже задает нужный тон.

Здесь нет сильной концентрации режиссерских ходов и выдумок, доведенных до идеала актерами, все разбавлено недосказанностью. Дается всего лишь порыв, толчок, остальное додумываешь сам, а после снова толчок – вот так скачками и добираешься до финала.

Михаил ПОРЕЧЕНКОВ (Полоний) играет, или даже фарсирует, ему легко, он хладнокровен и весел, в нем нет злорадства, все подчинено негласному закону равнодушия. Он выполняет поручения смеясь и шутя, равнодушие порождает веселый цинизм. Зал смеется над его ерничаньем и взрывается апплодисментами.

Клавдий Константина Хабенского похотлив и по природе своей слаб, данная после смерти брата власть заставляет его поверить в свою силу. Только он собрался зажить непринужденно и расковано, как появляется мальчишка с намерениями разоблачить его и отомстить за отца. Страх передан ярко и живо – в интонациях, нелепых, необдуманных движениях и решениях.

Гамлет – Михаил ТРУХИН переполнен эмоциями. И они вылетают из него как стрелы – четкие и уверенные. Порожают цель тонко и аккуратно. Он играет до болезненного состояния, до разрыва души, до истощения. Именно его линия сцепляет спектакль воедино.

А Шекспир? Шекспир есть и текст прочитан так, что заслушаешься, пусть интонационно и не всегда классично. Огромный контекст скрывается за этой постановкой.

«Амадею» больше 20 лет, на протяжении времени менялись и Амадеи,и Констанции, и ветерки, не менялся только Сальери. Его как и в 1983 году играет Олег Табаков.

Сценография спектакля впечатляет размахом, здесь парча и бархат, и позолоченные стулья. Спектакль яркий, красочный, сложный, выдержан в лучших традициях классики, но слишком вял, иногда даже откровенно скучен. Ждешь музыку, а ее присутствие почти незаметно.

Несколько планов у главного героя. По ходу действия спектакля возникает ощущение, что это спектакль не о Моцарте, а о Сальери на фоне Моцарта. В глубокой старости Сальери­Табаков взывает: «Тени грядущего появитесь», в зале включают свет и Табаков произносит «Я вижу вас». Зал апплодирует, Олег Павлович хитро улыбается. Он пришел нам рассказать не об истории гениального композитора и его талантливого завистника, а об истории МХАТа, своей жизненной истории, истории спектакля...

Моцарт (Сергей БЕЗРУКОВ) играет себя или в себя, как перед зеркалом, своего рода самолюбование. В его исполнении читается лишь пафос, а не жизнь. Говоря о музыке Сальери, Моцарт добавляет: «Ни одной интересной модуляции за целый вечер». То же самое можно сказать о спектакле. Ощущение чего­то важного и полноценного – лишь от истории спектакля, не более.

Завершили гастроли спектаклем «Тартюф». Хотелось классики, но режиссер Нина ЧУСОВА превратила мольеровского Тартюфа в сериальную примитивность. Со свойственным жанру гротесковостью, массовостью и духовной скудностью в изображении как характеров героев, так и в окружающей обстановке, сюжете. От Мольера не осталось практически ничего. Текст не работает за суетой актеров и отсебятиной в современном варианте. Стихотворный слог пролетал молниеносно; напышенность костюмов мешала целостному восприятию образов: человек говорит одно, телодвижения выражают другое, а платье кричит о третьем; грандиозные и явно дорогие декорации, требующие колоссальной работы, смотрелись аляповато.

Если уж в «Амадее» чувствовалась атмосфера истории с ее давностью и значительностью, то в «Тартюфе» нет и этого. Спектакль от начала и до конца был захвачен задачей склеить три составляющие – текст, актеров и режиссера в общую идею. Не удалось, распалось и рухнуло. Спектакль напоминает мыльный пузырь – вот он переливается, играет на свету красками, а потом – раз, и лопается, внутри ничего нет и остается лужица слизи.

Мария ЯМКОВАЯ