[назад] [главная] [следующая] | ||
|
Коляда-театр: как молитва Хоть убейте меня, а спектакль «Старая зайчиха» логично завершает двухлетний цикл жизни «Коляда-театра» в подвале на Ленина. Это устойчивое ощущение возникло еще на предпремьерных сдачах, последующие события, не имеющие, впрочем, к искусству никакого отношения, только подтвердили его. Вспомним – первой премьерой вновь открывшегося театра был спектакльконцерт «Кармен жива». История о потерянной душе, изо всех сил цепляющейся за жизнь. История, рассказанная как бы на задворках праздника, бедные артисты, заблудившиеся гдето в подсобных помещениях, нелепые парики, костюмы в блестках, безумный карнавал, препарированная пошлость, слезы, размывающие театральный грим. Заказать артистов – кажется, никто еще не придавал этому сочетанию зловещий, криминальный смысл. Подвал выглядит чужим и Кравцев оборачивает колонну, разрывающую зал, мелалличексими листами. Позже, в «Мадам Розе» колонна – уже органичная часть декорации. Театр приспосабливается к площадке – работает лесенка, закуток под лесенкой, балкон, из подвала под сценой чтото инфернально грохочет в «Тутанхамоне». Освоение пространства продолжается в бойлерной, которая становится самостоятельной сценой, обустраивается фойе, где нет буфета, но стоит самовар и по особым дням угощают супом. К вершине сезона – «Ревизору» театр подходит на первом пике формы. В роли Городничего блистает Владимир Кабалин. О театре – как о явлении, не вписывающемся в принятые рамки и требующем новых определений – говорят много и всерьез, а спектакль чуть было не берут на «Золотую маску». Когда случился первый шумный скандал с двухдневным сидением труппы в фойе театра, прохожие, заглядывая в полуподвальные окошки, видели уютно светившие свечи, и тогда уже казалось, что «Колядатеатр» жил здесь всегда, настолько естественным было ощущение обжитого дома. Все успокоилось – и под осторожные разговоры о грядущем «Гамлете» начался второй сезон. В котором было много чего – «Нежность», замечательно открывшая многим Наталью Гаранину, «Амиго» с классическим дуэтом ЕрмоловаЯгодин, первая в этом театре понастоящему волшебная сказка «Снежная королева», органично вставшая в репертуар после новогодних праздников и, наконец, «Землемер». К последнему спектаклю прирастает сам собой, безотносительно какойлибо оценки, эпитет «вымученный» – все эмоции на грани, жизнь в нем кажется беспросветной затягивающей дырой, смерть равнодушна к страданиям и тоже не приносит облегчения. И вот к закрытию сезона приурочили «Стараю зайчиху», одну из последних пьес, до этого успешно обкатанную в бойлерной. «Колядатеатр» стал полноценным хозяином пространства, сценографически доведя идею вынужденной камерности до логического предела – артисты и немалая массовка работают в коридорчике, размерами с типовую хрущевскую кухню. Важно здесь отношение к сцене (той самой, своей, по которой через несколько месяцев неизвестные прошлись с топорами). В спектакле четко обозначена антитеза «своечужое»: из убогого гостиничного номера действие выплескивается на освященные подмостки в критические для героев минуты. Трагикомическая сцена с цитатой из «Зайкизазнайки», классической советской поделки «для маленького зрителя» выглядит – кроме шуток – пророческой («Мне помощи не надо, я заяц с головой» – «Не рада я, не рада тому, ты такой»). Первый раз герой появляется в дальнем проеме двери, на фоне отблесков костра, в зловещей черной маске захватчика. Огромными гвоздями обозначает массовка контур человека, лежащего на полу (одним из этих гвоздей, рассказывают артисты, угрожали художественному руководителю во время ночного противостояния). Колядарежиссер обладает удивительным даром говорить банальности так, что они звучат откровением. Герои «Колядатеатра» (не только Колядыдраматурга – здесь и обитатели гоголевского местечка, и зэки из пьесы Костенко) мучительно жаждут любви, радости, счастья – простых и естественных атрибутов человеческого бытия. И всегда рабиваются в кровь, попадая мимо двери. Все началось и два года спустя продолжается пьесой об актерах. Этих несчастных созданий, вынужденных без конца проживать чужие жизни и не могущих толком устроить свои, действительно становится мучительно жаль. И заканчивается все тем же заклинанием, что звучало два года назад. «Кармен жива!» – восклицала Любовь Кошелева (Эльвира). «Мы бессмертны!» – все повторяет и повторяет Любовь Кошелева (Она) в «Старой зайчихе». Возможно, это действительно молитва. Только иногда кажется, что давно пора в это поверить и идти дальше. P.S. В дни, когда печатается этот номер, открылась касса театра, новый сезон начнется, как и было запланировано, в августе. Говорят, что, дескать, «Коляды много». Ничего подобного, его не много и не мало – его столько, сколько необходимо нашему театральному пространству. «Колядатеатр» нужен, как горькое лекарство – просто комуто он прописан в строго выверенных гомеопатических дозах, комуто он необходим для нормального фукционирования души, а ктото и «подсел», как на наркотик (в этом, наверное, тоже нет ничего плохого). Эту мысль хотелось бы еще раз донести до ответственных лиц – в конце концов иногда хочется иметь повод уважать власть за волевые, решительные действия. Не удержимся от того, чтобы сказать несколько слов специально для журналистского сообщества, без промедления отреагировавшего на призыв «Колядатеатра» о помощи. Событие – это когда режиссеру дают премию «Браво!» за лучший спектакль сезона. Событие – это когда театр триумфатором возвращается с больших гастролей в Москве (вспомнитека, когда такое было в последний раз?), событие – любая премьера. Вот здесь камеры и микрофоны были бы уместны и необходимы в первую очередь. Возможно, ваше внимание к подлиным театральным событиям в будущем сезоне сделает то, чего нельзя сделать ни одним правительственным постановлением, чего не добиться ни одной голодовкой: вернет театру самоуважение и поможет сохранить чувство собственного достоинства. Зрительское признание у него уже есть. За эти дни разными людьми вообще было сказано много слов: хороших и не очень, взвешенных и вырвавшихся явно сгоряча. Но последнее мы оставим за основателем театра и его художественным руководителем. Итак, Логиново, 27 июня, «Евразия2006», заключительный фестивальный день. Николай Коляда: «Я ужасно люблю этот дом. Он старенький, заваливается. Ремонтировать его некогда, сейчас я уже ничего и не сажаю там вообще. Дом родной – здесь я написал все свои последние пьесы. Беру с собой компьютер, зимой, тут снегу много, машину оставляю на дороге, иду сюда пешком, проваливаясь по пояс. А весной сяду вон туда, на ступенечки – с крыши капает и тут както все... как у Пушкина – равнодушная природа. Смотрю на эту рябинку, и она равнодушно смотрит на меня, и вся природа равнодушно смотрит на все, что мы делаем. Както надо это понять: все, что ты делаешь – это все суета. И отбирать самое главное». Алексей ВДОВИН Первая за последние пять лет медалистка Архитектурной академии, художница Александра МИКЛЯЕВА свою дипломную работу – декоративную композицию «Моление» посвятила «Коляда-театру». Николай Коляда планировал установить ее в фойе театра на Ленина, 69. Я ходила на спектакли в театр драмы на первом курсе Академии – «Уйдиуйди», «Корабль дураков», «Полонез Огинского». Мама давала читать мне пьесы Коляды. На «Ромео и Джульетту» четыре раза покупала билеты, но так и не попала – то спектакль отменяли, то я не могла. Потом посмотрела в записи. Тогда еще была далека от самого театра. А потом, когда «Колядатеатр» переехал на Ленина, мы просто с подругами пришли на уборку первый раз, мыли полы все вместе, с артистами... Я много работала в театрах – на «Волхонке» в подготовке четырех спектаклей участвовала, в Камерном немного поработала. Мне нравится это ощущение – не входить до конца в «закулисье», оставаться немного снаружи, сохранять дистанцию. Два года назад я еще сильно разрывалась между театром и керамикой. А сейчас поняла, что стану заниматься только керамикой. Буду в театр ходить, мне это безумно нравится. Может и стану делать чтото для театра, но это не будет основным. Сижу в мастерской, могу там сидеть сутками. Когда я там, то понимаю абсолютно все – что, зачем... Мне там хорошо. Выхожу на улицу – и просто теряюсь. Я знала о чем я буду делать диплом. Я хотела рассказать историю – сначала у меня были эскизы для скульптурной группы людей, которые должны были эту историю рассказать. А тут я в фойе театра сидела както, смотрела на Коляду, как он эти салфетки приносит, калоши какието, ведра... Ходил он, свечи сам зажигал. С такой любовью – как в маленький храм. И я поняла – я должна сделать для этого театра место, где каждый бы мог зажечь свою свечу. Каждая ступень определенная чтото значит. Первый уровень – он самый низенький, там изображения очень маленькие, колеса, часы... Вещи, в которых очень легко запутаться. Второй и третий уровень – там истории людей изображены. Их много – и каждый занимается своим делом. Четверный уровень маленький – там переплетения нитей, которые ведут к колоколам наверху. А дальше – колокола. Все люди хотят до чегото достучаться, все чегото просят... |
|