С. А. НЕФЕДОВ. Демографически-структурный
анализ социально-экономической истории России. 539 с. Екатеринбург. Изд. УГГУ. 2005.
Долгие
десятилетия изоляции от мировой исторической науки привели к тому, что без
внимания российских исследователей остались целые пласты западной историографии
- в особенности ее направления, связанные с методологией исторической науки.
Лишь недавно на русский язык переведены некоторые работы У. Мак-Нила и Р. Коллинза, но сохраняется еще множество «белых пятен», и одно из крупнейших из них – это так
называемое «неомальтузианство».
Книга С. А. Нефедова имеет целью до некоторой
степени заполнить этот пробел и во вводной своей части излагает теорию
«демографических» или «вековых» циклов. Существование этих циклов было предсказано
в свое время Т. Мальтусом и Д. Риккардо: рост населения приводит к недостатку
пахотных земель, к крестьянскому малоземелью, нехватке продовольствия и росту
хлебных цен и земельной ренты. Когда проблема малоземелья становится острой,
наступает «Сжатие», приходят годы голода и социальных конфликтов, которые в
конечном счете влекут за собой экосоциальный кризис: голод, эпидемии, внутренние
и внешние войны приводят к гибели части населения. После катастрофы появляются
свободные земли, хлебные цены и рента уменьшаются, потребление возрастает и население
снова начинает расти: начинается новый демографический цикл.
Реальное
существование демографических циклов в истории народов было доказано В. Абелем
и М. Постаном в тридцатые годы прошлого века. При этом были выделены три цикла,
имевших место в Западной Европе: первый цикл начался в XII веке и закончился
катастрофой в середине XIV века. После того, как в конце XV века эпидемии и войны, наконец, утихли, начался
второй цикл, завершившийся кризисом в впервой половине XVII века. Третий
цикл начался во второй половине XVII века и завершился кризисом середины XIX века; этот кризис
не был таким масштабным, как предыдущие, потому что промышленная революция
привела к резкому увеличению средств существования западноевропейских народов,
и, в частности, позволила доставлять продовольствие из Америки и России. Дальнейшее развитие промышленной революции
нарушило течение мальтузианских циклов, хотя некоторые регионы Азии и Африки и
в XX
веке продолжали жить «по Мальтусу».
С 1950-х годов
теория мальтузианских циклов разрабатывалась многими учеными в разных странах;
она нашла подробное отражение в
обобщающих трудах Б. Слихера ван Бата, Р. Камерона, Р. Мунье, К. Чиппола, Д.
Гласса и Д. Эверслея и других авторов. Большую роль в разработке этой теории
играла французская школа «Анналов», в частности, работы Ж. Мевре, П. Губера, Ж.
Дюби, Э. Лабрусса, Ф. Броделя, Э. Ле Руа Ладюри, П. Шоню. Вся эта обширная
литература была по большей части недоступна российскому читателю. В 1999 году
ведущий российский исследователь циклов Ю. В. Яковец писал: «…Вековые циклы
стали исследоваться лишь в последние годы, трудно вспомнить хоть одну
монографию, специально им посвященную…»[1]
Между тем, в 1991 году развитие теории
демографических циклов привело к появлении новой объяснительной модели
исторического процесса, так называемой «демографически-структурной теории» Дж.
Голдстоуна[2]. В то время, как мальтузианская теория рассматривала
динамику населения в целом, «демографически-структурная теория» рассматривает структуру – «народ»,
«государство» и «элиту» - анализируя взаимодействие элементов этой структуры в
условиях роста населения. При этом динамика «народа» описывается Дж.
Голдстоуном, в основном, так же как динамика населения в неомальтузианской теории.
Новым теоретическим элементом является анализ влияния демографического роста на
элиту и государство. Численный рост элиты в ходе цикла приводит к ее обеднению
и увеличению давления элиты на народ и государство с целью перераспределения
ресурсов. При этом элита распадается на фракции, «фрагментируется», и отдельные
обедневшие и недовольные фракции принимают сторону народа в его конфликте с
государством. Что касается государства,
то демографический рост ставит перед ним острую финансовую проблему: оно не может собирать прежние налоги с
обедневшего населения, и кроме того, реальные государственные доходы уменьшаются из-за роста цен. В конечном
счете, все эти проблемы приводят к
развалу государства в ходе экосоциального кризиса.
Дж. Голдстоун апробировал
«демографически-структурную теорию» на обширном материале, достаточно подробно
объяснив течение социально-политических кризисов XVII века в
Англии, Франции, Испании, Китае, Османской империи, а так же кризисов конца XVIII – XIX века во Франции, Германии,
Китае и Японии. Вскоре появилась большая группа последователей новой теории,
которые пытались расширить процесс апробации
путем привлечения материалов других стран. Американский историк поставил
также и вопрос о применимости демографически-структурной теории для анализа
российской истории. Решению этого вопроса – рассмотрению российской истории
конца XV-начала ХХ века с позиций
демографически-структурной теории - и посвящена основная часть работы С. А.
Нефедова.
Монография С. А. Нефедова состоит из пяти
глав, первая из которых имеет характер введения и посвящена изложению основных
элементов используемых теорий. Основная часть монографии, по существу,
представляет собой обзор социально-экономической истории России с
последовательным анализом процессов и
явлений, описываемых в рамках демографически-структурной теории. Вторая глава
посвящена демографически-структурному анализу истории России конца XV- начала XVII веков. Автор анализирует
имеющиеся данные о росте населения, о налогах, оброках, барщине, заработной
плате и приходит к выводу, что в соответствии с неомальтузианской теорией, рост населения в этот период сопровождался
ростом цен и уменьшением реальной (исчисленной в зерне) заработной платы. В
середине XVI века во многих районах России, и особенно
на Северо-Западе, появились признаки перенаселения; часто упоминаются неурожаи
и голод. В такой обстановке резкое
повышение налогов, вызванное военными реформами и Ливонской войной, привело к
катастрофическому голоду, который сопровождался небывалым мором; крымский хан
использовал сложившуюся ситуацию для вторжения, и татарское нашествие довершило
демографическую катастрофу.
С. А. Нефедов, систематизировав имеющиеся
данные, сумел доказать, что уменьшение численности населения привело (в
соответствии с теорией Мальтуса-Рикардо) к резкому падению ренты. Помещики-дворяне
и государство потеряли свои доходы, и их стремление восстановить прежний
уровень ренты привело к введению крепостного права, что вызвало сопротивление
крестьян и стало одной из причин Смуты.
Третья глава содержит анализ
социально-экономических процессов в XVII и XVIII веках. Как показывает автор, это был период восстановления
после демографической катастрофы, для которого, в соответствии с теорией, были
характерны низкий уровень ренты и налогов, относительно высокий уровень
потребления, быстрый рост населения.
Нехватка рабочей силы продолжала толкать дворянство к установлению
крепостного права, и закрепощение было
закреплено Уложением 1649 года. Реформы
Петра I интерпретируются в рамках
демографически-структурной теории как процесс перераспределения ресурсов в
пользу государства; это привело к уменьшению средств существования народа и
преждевременному появлению признаков перенаселения, в особенности в Центральном
районе. Однако колонизация Черноземного региона способствовала улучшению
экономической ситуации в середине XVIII столетия.
Четвертая глава посвящена социально-экономическому развитию в XIX веке; в соответствии с теорией автор определяет этот период
как «фазу Сжатия». Демографически-структурная теория используется для
объяснения происходившего в первой половине XIX века
увеличения размера крестьянских повинностей, что привело к приостановке роста
численности крепостных крестьян. Однако, несмотря на это, рост населения в
целом вызвал, в соответствии в общими мальтузианскими положениями, уменьшение
потребления, и в середине XIX века оно снизилось
до уровня физиологического минимума. Этот ключевой
момент объясняет ситуацию во второй половине XIX века.
Использование большого числа статистических данных позволило автору построить
кривые, характеризующие динамику душевого потребления зерновых для этого
периода, причем выяснилось, что потребление длительное время балансировало
примерно на уровне минимально возможной нормы. В целом экономическое положение
характеризуется как состояние неустойчивого экосоциального равновесия, однако
имели место существенные региональные различия. Учет данных о перевозках
зерновых позволил С. А. Нефедову достаточно точно оценить уровень потребления в
различных губерниях Европейской России в 1908-1911 и 1909-1913 годах.
Результаты этих расчетов показали, что Европейской
России существовали относительно богатые и относительно бедные, полуголодные
области. Если обратиться к данным 1908-1911 года, то регион бедности
представлял собой связную область, охватывающую основную часть Центра, смежные
с Центром черноземные и западные губернии, Север и некоторые губернии Поволжья.
Как показывает С. А. Нефедов, в условиях
неустойчивого экосоциального равновесия воздействие случайных
факторов(например, война или крупный неурожай) должно было привести к кризису,
и таким кризисом стали две революции начала XX века. Автор
достаточно подробно описывает, каким образом эти революции могут быть объяснены
в рамках демографически-структурной теории, и приходит к выводу, что
февральская революция имела мальтузианский, как тогда говорили,
«желудочно-стихийный» характер.
Необходимо отметить, что С. А. Нефедов не
абсолютизирует используемые им методы демографически-структурной теории и в
процессе анализа старается указать на границы ее применения, а также на
процессы, не объяснимые с позиций этой теории, но находящие объяснение при
использовании других методологий. Автор приходит к выводу, что демографически-структурная
теория дает достаточно убедительную интерпретацию многих явлений российской
истории, но ее следует использовать в комплексе с другими методологическими
инструментами, в частности, с теорией модернизации.
В целом, монография С. А. Нефедова помогает
по-новому, с использованием современной
методологии, понять и осмыслить многие
социально-экономические процессы, происходившие в России в XVI-XIX веках. При этом использование
единой, апробированной на материале многих стран теории показывает, что
развитие России, в целом, подчинялось тем же закономерностям, что и развитие
других стран, что история России, при всех случайностях, отнюдь не являлась
сочетанием хаотических событий.
Несомненно, книга будет полезна как
студентам, так и историкам, занимающимся исследованием конкретных проблем
российской истории.
Заслуженный работник высшей школы РФ,
доктор исторических наук,
профессор кафедры истории России
Уральского государственного
технического университета
Б. В. Личман