Н. С. Корепанов. Сборники документов

ТАМГИНСКИЙ ЗАВОД И КАМЧАТСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

СБОРНИК ДОКУМЕНТОВ

 

Завод командора Письма и ордера Витуса Беринга 1731-1734 годы 1735-1737 годы 1738-1741 годы 1742-1756 годы Итоговые ведомости Тамгинского завода, 1745 г. Справка о Тамгинском заводе, 1756 г. Примечания

 

...Что же он, Беринг, во 2-м пункте предлагает, в Сибири-де когда случится нужда в железе, тогда возят от Тобольска до дальних городов, от чего чинится в провозе лишний кошт, а при Ангаре-реке около Идинского острога и около Якутска имеется железная руда, о том послать в Коммерц-коллегию указ; в которой рассмотря, велеть завесть в пристойных местах малые заводы и делать на них столько железа, сколько там на расходы надобно, а лишнего не делать; потому что оттуда к здешним портам за дальностию возить не возможно.

Сенат, 2 мая 1732 г.*

* Полное собрание законов Российской империи. СПб. 1830. Собр. 1. Т. VIII. С.770-771.

 

ЗАВОД КОМАНДОРА.

         Вторая Камчатская экспедиция (1733 – 1743 гг.) – мероприятие, сравнимое по последствиям с открытием Америки Колумбом, а по масштабам и организации не имеющее аналогов в истории России. Экспедиции посвящено множество исследований, в том числе изданы и сборники документов¹. В историографии Экспедиции едва ли не ключевой проблемой остается соотношение географического и колонизационного ее аспектов. В конечном счете, это вопрос непреходящих геополитических целей России в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

         Одной из ярких, но малоизвестных страниц Экспедиции была деятельность Тамгинского железоделательного завода, выстроенного в 1735 г. под Якутском специально для ее промышленного обеспечения. Завод географической экспедиции – весьма примечательный факт сам по себе, но постройка и успешное действие первого в истории металлургического предприятия на вечной мерзлоте заслуживает не меньшего внимания. Уникальная производственная операция была осуществлена горными специалистами и мастерами с Урала по инициативе и при непосредственном организационном участии командора Витуса Беринга, с подключением многих членов его команды. Таким образом, не зная истории Тамгинского завода, нельзя вполне понять ни конкретики действий, ни истинных масштабов, ни даже стратегических целей Экспедиции.

         Между тем, в историографии Камчатской экспедиции (как и в историографии истории Сибири и сибирской промышленности) Тамгинскому заводу уделяется минимум внимания. Основой всех сообщений о нем служат лишь раздел Отчета о Камчатской экспедиции, составленный Берингом 18 апреля 1741 г., и короткая информация в книге Геннина (в разделе о Нерчинском заводе)². Объясняется это тем, что большинство письменных источников по Тамгинскому заводу отложилось в архивном фонде Уральского горного управления Государственного архива Свердловской области – в провинциальном архиве. Дело в том, что Тамгинский завод, как и остальные горные заводы Сибири до 1747 г., подчинялся горнозаводской администрации в Екатеринбурге (Сибирский Обер-бергамт, Канцелярия Главного правления Сибирских и Казанских заводов).

         Решение о строительстве особого завода для целей Экспедиции было принято Сенатом как составная часть указа «об отправлении капитан-командора Беринга в Камчатку» 2 мая 1732 г. (на основании его собственных «пунктов»). Речь шла о строительстве в одном из двух районов разведанных железных руд, где местные жители в частном порядке уже освоили рудоплавный промысел (см. пункт 5 документа № 35 настоящего сборника и документ № 62). Организация и техническое обеспечение строительства возлагалось на руководителя горнозаводской администрации в Екатеринбурге «Главного командира» Вилима Ивановича Геннина. Но еще в августе 1731 г. Берг-коллегия распорядилась направить в Охотский порт группу крестьян, не забывших древнее искусство клажи «ручных доменок» и прямой переплавки в них руды в кричное железо (сыродутный процесс). Неясно, однако, замышлялась ли эта акция, как непосредственный пролог Второй Камчатской (№№ 21 – 25). Один из направленных крестьян П. Щетников работал впоследствии на Тамгинском заводе (№№ 58, 63, 87).

         При выборе принципиального места будущего строительства Геннин, судя по всему, не колеблясь, отдал предпочтение Ангаре (№ 26): относительная заселенность, более мягкий климат в сравнении с Якутском, а значит и отсутствие проблем с рабочей силой и продовольствием, а также близость к горнопромышленной базе в Забайкалье – Нерчинскому заводу с представителем уральской администрации Т. Бурцевым во главе. Последнему поручалось непосредственное руководство строительством. Под его команду с необходимым заводским оборудованием (гидравлический колотушечный молот с принадлежностями и доменная фурма) отправлялись с Урала выпускник Московской инженерной академии молодой московский дворянин А. Соловьев и доменным мастер (№№ 27, 29).

         После получения известия о болезни Бурцева и отсутствии на Нерчинском заводе требуемого к строительству плотинного мастера (№ 30) с Урала были направлены новый заводской управитель П. Столов с мастером П. Бронских (№ 31). Это случилось уже после пребывания в Екатеринбурге Беринга с командой и его переговоров с Генниным. По настоянию командора строительство надлежало перенести к Якутску и обходиться без домны одними лишь «ручными печками» (№№ 6, 7, 28). К тому времени на ангарском притоке речке Тельме уже было начато заводское строительство (2 кузницы без домны и молотовой фабрики), велась промышленная добыча руды и плавка ее сыродутным способом (№№ 33 – 35, 38, 41, 42). Весной 1734 г. команда Столова и Соловьева со всем прежним заводским оборудованием добралась посуху до р. Лены и к сентябрю сплавилась до Якутска (№№ 44 – 46), где в октябре состоялась встреча с Берингом и его людьми.

         Вскоре же выяснились и прежде очевидные недостатки нового места – тяжелый климат, малая заселенность, неслыханная дороговизна и вдобавок недоброжелательность местной воеводской администрации. В дальнейшем это оставалось причинами всех бед завода Экспедиции (№№ 46, 50, 56, 57, 61, 76 и др.). Тем не менее, в мае 1735 г. были начаты поиски места под завод по ленским притокам (№№ 51, 52), и к 4 июня плотинный мастер Бронских при участии лейтенантов Экспедиции Василия Прончищева и Вилима Вальтона выбрал речку Тамгу в 29 верстах выше Якутска (№ 53, 54, 60). 14 июня силами привезенных из Иркутска, определенных от Якутской воеводской канцелярии и направленных Берингом ссыльных работников началось строительство, и 23 сентября завод был пущен (№№ 19, 55 – 57, 63, 66). Строительством командовал молодой Соловьев, ибо Столова из-за пьянства пришлось отстранить, а назначенный управителем механик Н. Бахорев был отозван с полпути в Екатеринбург В.Н. Татищевым (№№ 39, 40, 48, 59). Ковку железа в колотушечной фабрике наладил сосланный из Екатеринбурга мастер Йохем Рамфельт (Ехом Якимов), англичанин по происхождению (№№ 64, 65). Руда поступала с Ленских Столбов, с разведанного Столбовского рудника. Ее спускали с горы в сумах из сыромятной кожи и сплавляли по реке 152 версты до завода (№№ 46, 55, 85, 93, 110 и др.).

         Еще в ходе строительства Соловьев заболел чахоткой (№№ 10, 70) и умер в июле 1736г. (№№ 11, 71). Должность заводского управителя последовательно занимали временные люди – мастер Бронских (№ 71), ссыльный подпрапорщик А. Ракитов (№ 12) и местный казачий голова А. Аргунов (№ 14). Слабое руководство и специфика рабочей силы привели завод к грани кризиса (№№ 78, 79, 82), тогда же начались и бесконечные споры о подведомственности завода (№№ 13, 75). Тем временем подошел срок отъезда Беринга с основной частью команды в Охотск – в июле 1737г. (№ 13), а во главе завода с начала 1738г. встал опытный горный офицер А. Метенев (№ 77, 84). При нем завод превратился в стабильное предприятие, обеспечившее Экспедицию металлопродукцией на 4-5 лет вперед (№ 134). По окончании Экспедиции решением Берг-коллегии в 1745 г. кричное производство на заводе было окончательно остановлено, а дальнейшая его судьба зависела теперь от добычи серебра в открытых в 1742 – 1743 гг. месторождениях (№ 139).

         В 1748 г. простаивавшие фабрики смыло весенним половодьем, в 1753 г. прекратилась разработка серебряных месторождений. В 1754 г. завод (несколько восстановленных рудоплавных печей и кузница) был передан на откуп соликамскому купцу Ивану Александрову. В 1756 г. казенная заводская команда во главе с тогдашним управителем шихтмейстером Петром Корниловым перебралась на Нерчинский завод.

         Внешняя сторона деятельности примитивного предприятия на заре индустриальной эпохи не должна заслонить его сути, внутренней идеи. И несколько моментов истории Тамгинского завода заставляют говорить о нем, как о явлении мирового масштаба.             

         Завод был выстроен в одном из самых суровых районов Российской империи (вечная мерзлота, близость полюса холода Северного полушария), а значит уже в первой половине XVIII века для страны не было практически ничего невозможного в промышленной колонизации, в полномасштабном освоении необжитых территорий. Завод был первым промышленным предприятием России, сориентированным исключительно на Восток; продукция его не отправлялась традиционным караванным отпуском в столицы и на ярмарки Европейской России, но и не оседала в ближних окрестностях; наряду с созданием к 1737 г. горнопромышленной базы в Красноярском уезде (Ирбинский и Луказский заводы) это явилось переломным этапом на пути европейской цивилизации в Сибири. Любопытно, кстати, что участник Камчатской экспедиции, некоторое время отвечавший за связь с Тамгинским заводом, Д. Коростелев (№ 8), в конце 1750-х – начале 1760-х гг. в чине капитана флота командовал изыскательскими и картографическими работами в Красноярском и Томском уездах.   

         Многозначителен сам выбор места заводу под Якутском. С точки зрения горных специалистов, простых хозяйственников, предпочтение диких мест сравнительно обжитому району и более мягкому климату Приангарья – абсурд, нелепость, неумное расходование сил и средств. Сплав готовой продукции до Якутска, как и сухопутный путь от Иркутска до верховьев Лены вовсе не казался серьезной проблемой (№ 138). Не случайно и Бурцев, и Столов с Соловьевым, и Метенев только что не обвиняют Беринга в самодурстве (№№ 44 – 46, 84). Но с точки зрения геополитика, определяющей оказывается близость Тихого океана, и Якутск – всего лишь этап на том пути. В этой связи чрезвычайно ценно упоминание уже смертельно больного Соловьева (может быть, самое ценное среди публикуемых здесь документов) о намерении командора: «Сколько в Якутску понадобится железа, толикое число надлежит приуготовить, потом со всею командою идти из Якутска на Камчатку и в Охотск и тамо [новый] завод строить и железа приуготавливать» (№ 70). Металлургический завод на берегу Тихого океана мог оказаться реальностью, не заболей Соловьев – временные его преемники были слишком далеки от горного дела, чтобы поручить им столь серьезную операцию). К тому же не оправдал надежд пробирный мастер С. Гардеболь: видимо, именно ему Беринг отводил роль открывателя руд в прибрежных районах (№№ 17, 106). Здесь следует вспомнить и посылку в Охотск крестьян-доменщиков – только создание местной горнопромышленной базы (ни больше, ни меньше), серьезное и вполне самостоятельное промышленное производство могло обеспечить многолетнюю Камчатскую экспедицию. Отметим, что формальным предлогом прекращения ее финансирования стал лишь неурожай в Иркутской и Енисейской провинциях (№№ 123, 133); Метенев же неоднократно подчеркивал, что завод в принципе готов к ее продолжению (№№ 133, 134).

         Если брать чисто металлургическую сторону, то уникальность Тамгинского завода в его малости и изолированности. Образно говоря, Тамгинский завод – это ложка, по которой можно узнать содержимое бочки, своего рода цивилизационный анклав. Его история – это и генезис всей российской металлургии, начиная с архаики 18-и сыродутных печек. На момент остановки на заводе имелись два плавильных амбара, колотушечная и якорная фабрики, кузница на 6 горнов (№№ 125, 142). Обыкновенно же на уральском заводе в молотовой фабрике монтировалось не менее 3 боевых молотов, и таких фабрик могло быть четыре-пять; колотушечные молоты и колотушечные фабрики считались вспомогательными (в т.ч. для ковки уклада и стали). Завод мог сочетать доменное, передельное (кричное) и медеплавильное производства. На Тамге же колотушечный молот был заводской основой, и лишь делалась попытка наладить вторичную медную плавку (№ 121). Столь малого завода не было больше не только в казне, но и в частных руках (если не считать заводами отдельных рудоплавных печек), но этот имел такую же налаженную отчетность, как и любое казенное предприятие (№№ 81, 107, 126, 127, 132, 142). А его технологические особенности нагляднее и емче говорят о производственном цикле, чем даже общая картина горнозаводского хозяйства Урала (№ 120, 135).

         К слову, куренное жжение, несмотря на кажущуюся варварскую сущность, не выходило за рамки природной системы, а потому и не вело к необратимым процессам. Лесное хозяйство заводов – их энергетика – становилось предметом особой заботы, и именно в заводской зоне впервые практически ставился и решался вопрос восстанавливаемости лесов. Появление заводов означало прекращение всякой нерегламентированной рубки на отводной территории (№ 67); и самый яркий пример эффективности той заботы – сохранившиеся леса Урала.      

         Из-за морозов завод простаивал больше половины года – с октября по май (№№ 76, 125), не считая почти ежегодных летних остановок ради починки постоянно оседающей и подмываемой плотины. Невозможность забить сваи в мерзлый грунт, низменные места и преобладание песчаной почвы вынудили мастера Бронских сотворить весьма хлипкую плотину (№ 100), и в принципе не понятно, как ее не смыло в первую же весну. Завод обязывался выдавать ежегодно тысячу пудов железа на Экспедицию и столько же на местные нужды (№№ 84).

         Очевидно стремление Метенева обеспечить стабильное социальное развитие завода известными ему способами: создать слой работных людей (№ 85) или хотя бы закрепить ссыльных (№ 108), организовать ежегодный наряд сотни крестьян с верховьев Лены – первый шаг к приписке (№ 101), активно привлекать к заводским работам за плату коренное население (№№ 86, 136), организовать школьное обучение (№ 111), добиться духовной устойчивости заводского общества (№№ 101 «а», 113, 117). Однако Тамгинский завод оставался заводом ссыльных (тоже беспрецедентный случай), и социальная стабильность была там практически недостижима (№№ 82, 89, 90, 94, 97, 110, 112, 114, 129). В известном смысле, производственную организацию его можно рассматривать, как далекий прообраз системы позднейших времен. Впрочем, это касается всей казенной горнозаводской промышленности.      

         И наконец, на примере деятельности Тамгинского завода можно судить о путях и формах русской колонизации, русском варианте «натиска на Восток», о воздействии на культуру коренных народов. Отношения заводской администрации с аборигенами больше, чем просто доброжелательны, это отношения равных с равными (№№ 68, 86, 88, 96, 97, 130, 136). Лишь однажды упомянуто о «подарках иноземцам», и то со стороны не заводского, но экспедиционного руководства (№ 112).

         ... Тамгинский завод был «тылом» Камчатской экспедиции. Это скрытая от глаз, менее живописная и опасная, но не менее напряженная сторона ее деятельности. Сам Беринг в апреле 1737 г. так отзывался о рутинной стороне Экспедиции, о жизни в Якутске: «И тако мне бытие здешнее мило, что легче б я три или хотя и более морских кампаний окончил, нежели здесь быть один год»³.

И в «тылу» Экспедиции работали такие же ее участники, отличавшиеся от прочих тем только, что они так и не смогли добиться положенных двойных окладов.

         Из ссыльных каторжан, из якутских служилых людей сомнительного рода занятий, из замшелых детей боярских и горных рекрутов вырастали квалифицированные осознавшие свое предназначение мастера Иван Попов, Тимофей Матвеевых, Аврам Мелехин, Семен Коренев и другие. (Мелехин, Попов, прибывший в 1736 г. из Екатеринбурга подмастерье Н. Курицын и подьячий Ф. Сургуцкий работали на заводе вплоть до 1756 г.).

         В те времена на Урале уже сложился слой горных офицеров – энергичных, жизнелюбивых, уверенных в себе людей, просто работавших на отечество и получавших за свой труд просто деньги. Впервые в России появились люди, для которых выполнение производственного задания сделалось жизненной целью. Имена большинства их совершенно забыты, ибо сама заводская жизнь не располагает к эффектным жестам и чеканным историческим фразам. И все же в одном ряду с именами Беринга, Чирикова, братьев Лаптевых на равных должны стоять имена Александра Соловьева и Афанасия Метенева. И не должен быть забыт Тамгинский завод, «дедушка» горно-обогатительных комбинатов Дальнего Востока и Крайнего Севера России.

 

         Подлинные письма В. Беринга (№№ 1 – 6, 10 – 14, 16 – 20) публикуются в соответствии с «Правилами издания исторических документов в СССР» (М., 1990). Орфография остальных документов приближена к современной.

 

         Документы №№ 101 «а», 101 «б», 103 «а», 104 «а» в сборнике не публиковались и включены в его электронную версию для авторского сайта.

_________________________

1 Экспедиция Беринга. М., 1941; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана в первой половине XVIIIв. М., 1984. С.111-281.

2 Экспедиция Беринга... С.70-71; Геннин В.И. Описание Уральских и Сибирских заводов. М., 1937. С.607-608.

3 Экспедиция Беринга... С.34.