Переход на главную страницу

С. А. НЕФЕДОВ

О ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ ЦИКЛАХ В ИСТОРИИ

ИРАКА и ИРАНА (VII-XIII вв.)

Статья депонирована в ИНИОН РАН 16.07.01 № 56627

Эта статья  посвящена рассмотрению средневековой истории Ирака и Ирана с позиций нового методического подхода; этот подход является комбинацией двух теорий -  теории культурных кругов и теории демографических циклов. Как известно, теория демографических циклов изучает процессы изменения численности населения в условиях ограниченности природных ресурсов. Начало этой теории было положено Раймондом Пирлом[1], доказавшим, что изменение численности популяций животных (и, возможно, людей)  описывается так называемой  логистической кривой (рис. 1).

Логистическая кривая показывает, что поначалу, в условиях изобилия ресурсов и высокого потребления, численность популяции  быстро возрастает. Затем рост замедляется и население стабилизируется вблизи асимптоты, соответствующей максимально возможной численности при полном использовании природных ресурсов. Достижение популяцией максимально возможной численности означает  существование на уровне минимального потребления, на грани выживания, когда естественный прирост полностью элиминируется голодной смертностью. Это состояние «голодного гомеостазиса» в действительности оказывается неустойчивым, колебания природных факторов приводят к «демографической катастрофе», катастрофическому голоду или эпидемии. Катастрофа  приводит к резкому уменьшению численности населения, после чего начинается период восстановления в новом демографическом цикле.

Рис. 1. Логистическая кривая и кривая душевого потребления.

Существование демографических циклов в истории было доказано  Вильгельмом Абелем и Майклом Постаном  в 30-х годах XX века[2]. Проанализировав  данные об экономической конъюнктуре в XII-XIV веках, В. Абель и М. Постан показали, что рост численности населения в этот период привел к исчерпанию ресурсов пахотных земель; это, в свою очередь, привело к нехватке продовольствия, росту цен на зерно и голоду. Крестьяне, будучи не в состоянии прокормиться на уменьшавшихся наследственных наделах, уходили в поисках работы в города. Рост городов сопровождался расцветом ремесел, но ремесла не могли прокормить всю массу излишнего населения, города были переполнены безработными и нищими.  Голод и нищета приводили к восстаниям, как в городах, так и в деревнях; эти восстания приняли во Фландрии характер социальной революции; во Франции социальная борьба привела к утверждению абсолютизма. В конце концов, эпидемия Черной Смерти, разразившаяся в условиях, когда миллионы людей были ослаблены постоянным недоеданием, привела к гибели половины населения Европы. Это была «демографическая катастрофа», завершившая демографический цикл, – таким образом, было показано, что описанные Р. Пирлом циклы реально существовали в истории.

 После работ Абеля и Постана теория демографических циклов получила широкое признание, ее изложение можно найти в трудах крупнейших ученых, таких, как Ф. Бродель, Р. Камерон, Э. Леруа Ладюри[3]. Специалисты выделяют в истории Европы восемь демографических циклов: цикл римской республики, цикл эпохи принципата, цикл христианской империи, прерванный нашествиями варваров; цикл времен Каролингов, цикл эпохи средневековья, завершившийся Великой Чумой;  первый цикл нового времени, завершившийся английской революцией, Фрондой и Тридцатилетней войной; второй цикл нового времени, завершившийся Великой французской революцией и наполеоновскими войнами. Каждый демографический цикл начинается с периода внутренней колонизации (или периода восстановления), для которого характерны наличие свободных земель, рост населения, рост посевных площадей, строительство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений, низкие цены на хлеб, дороговизна рабочей силы, относительно высокий уровень потребления, ограниченное развитие городов и ремесел, незначительное развитие  аренды и ростовщичества. После исчерпания ресурсов свободных земель наступает период Сжатия, для этой фазы характерны исчерпание ресурсов свободных земель, высокие цены на землю, крестьянское малоземелье, разорение крестьян-собственников, распространение ростовщичества и аренды, рост крупного землевладения, низкий уровень потребления основной массы населения, падение уровня реальной заработной платы, дешевизна рабочей силы, высокие цены на хлеб, частые сообщения о голоде и стихийных бедствиях, приостановка роста населения, уход разоренных крестьян в города, рост городов, развитие ремесел и торговли, большое количество безработных и нищих, голодные бунты и восстания, активизация народных движений под лозунгами передела  собственности и социальной справедливости, попытки проведения социальных реформ с целью облегчения положения народа, внешние войны с целью приобретения новых земель и понижения демографического давления.

В конечном счете, усугубляющаяся диспропорция между численностью населения и наличными продовольственными ресурсами приводит к экосоциальному кризису; для этого периода характерны голод, эпидемии, восстания и гражданские войны, внешние войны, гибель больших масс населения,  принимающая характер демографической катастрофы, разрушение или запустение многих городов, упадок ремесла и торговли, высокие цены на хлеб, низкие цены на землю, гибель значительного числа крупных собственников и  перераспределение собственности, социальные реформы, в некоторых случаях принимающие масштабы революции, установление сильной монархической власти.

Перечисленные выше характеристики каждой стадии демографического цикла используются как признаки при выделении циклов в истории различных стран.

Теория демографических циклов дает общую картину протекавших в  Западной Европе социально-экономических процессов и помогает объяснить основные моменты западноевропейской истории. Она помогает объяснить также  историю  Ирака и Ирана – но лишь историю  внутреннего развития этих стран.

***

В то время как теория демографических циклов описывает внутренние факторы истории различных обществ, теория культурных кругов изучает силы, действующие на общество извне. Теория культурных кругов – это вариант диффузионизма, концепции, которая хорошо известна современным историкам. Создатель теории культурных кругов Фриц Гребнер считал, что сходные явления в культуре различных народов объясняются происхождением этих явлений из одного центра[4]. Эта теория исходит из постулата, что важнейшие элементы человеческой культуры появляются лишь однажды и лишь в одном месте в результате великих, фундаментальных открытий. В общем смысле, фундаментальные открытия - это открытия, позволяющие расширить экологическую нишу этноса. Это могут быть открытия в области производства пищи, например, доместикация растений, позволяющая увеличить плотность населения в десятки и сотни раз. Это может быть новое оружие, позволяющее раздвинуть границы обитания за счет соседей. Эффект этих открытий таков, что они дают народу-первооткрывателю решающее преимущество перед другими народами. Используя эти преимущества, народ, избранный богом, начинает расселяться из мест своего обитания, захватывать и осваивать новые территории. Прежние обитатели этих территорий либо истребляются, либо вытесняются пришельцами, либо подчиняются им и перенимают их культуру. Народы, находящиеся перед фронтом наступления, в свою очередь, стремятся перенять оружие пришельцев – происходит диффузия фундаментальных элементов культуры, они распространяются во все стороны, очерчивая культурный круг, область распространения того или иного фундаментального открытия.

Теория культурных кругов дает историку метод философского осмысления событий, метод, позволяющий выделить суть происходящего. К примеру, долгое время оставались загадочными причины массовых миграций арийских народов в XVIII-XVI веках до н. э. – в это время арии заняли часть Индии и Ирана, прорвались на Ближний Восток, и, по мнению некоторых исследователей, вторглись в Китай. Лишь сравнительно недавно благодаря открытиям российских археологов стало ясным, что первопричиной этой грандиозной волны нашествий было изобретение боевой колесницы – точнее, создание конной запряжки и освоение тактики боевого использования колесниц. Боевая колесница была фундаментальным открытием ариев, а их миграции из Великой Степи – это было распространение культурного круга, археологически фиксируемого как область захоронений с конями и колесницами.  Другой пример фундаментального открытия – освоение металлургии железа. Как известно, методы холодной ковки железа были освоены горцами Малой Азии в XIV веке до н. э. – однако это открытие долгое время никак не сказывалось на жизни древневосточных обществ. Лишь в середине VIII века ассирийский царь Тиглатпаласар Ш создал тактику использования железа в военных целях – он создал вооруженный железными мечами  «царский полк». Это было фундаментальное открытие, за которым последовала волна ассирийских завоеваний и создание великой Ассирийской державы – нового культурного круга, компонентами которого были не только железные мечи и регулярная армия, но и все ассирийские традиции, в том числе и самодержавная власть царей.  Ассирийская держава погибла в конце VII века до н. э. в результате нашествия мидян и скифов. Скифы были первым народом, научившимся стрелять на скаку из лука, и передавшим конную тактику мидянам и персам.  Появление кавалерии было новым фундаментальным открытием, вызвавшим волну завоеваний, результатом которой было рождение мировой Персидской державы. Персов сменили македоняне, создавшие македонскую фалангу – новое оружие, против которого оказалась бессильна конница персов. Фаланга воочию продемонстрировала, что такое фундаментальное открытие – до тех пор мало кому известный малочисленный народ внезапно вырвался на арену истории, покорив половину Азии. Завоевания Александра Македонского породили культурный круг, который называют эллинистической цивилизацией – на остриях своих сарисс македоняне разнесли греческую культуру по всему Ближнему Востоку. В начале П века до н.э. македонская фаланга была разгромлена римскими легионами – римляне создали маневренную тактику полевых сражений; это было новое фундаментальное открытие, которое сделало Рим господином Средиземноморья. Победы легионов, в конечном счете, породили новый культурный круг – тот мир, который называли рах Pomana.

Таким образом, теория культурных кругов представляет историю как динамичную картину распространения культурных кругов, порождаемых происходящими в разных странах фундаментальными открытиями. История  отдельной страны в рамках этой концепции представляется как история адаптации к набегающим с разных сторон культурным кругам, как история трансформации общества под воздействием внешних факторов, таких, как нашествие, военная угроза или культурное влияние могущественных соседей. В исторической науке нет общепринятого термина для обозначения такой трансформации, в конкретных случаях говорят о эллинизации, романизиции, исламизации, модернизации и так далее. Поскольку речь идет не только о перенимании чуждых порядков, но и о синтезе новых порядков и старых традиций, то мы будем называть этот процесс процессом социального синтеза.

ПЕРИОД  ХАЛИФАТА ОМЕЙЯДОВ

Арабское нашествие началось в момент охватившего Византию и Иран экосоциального кризиса: к этому времени 26-летняя война между великими державами опустошила  весь Ближний Восток. Нашествие довершило это опустошение. Ктесифон был разрушен; военное разорение привело к страшному голоду и чуме 639 года. Арабская армия, стоявшая в Палестине, потеряла от чумы 25 тыс. человек[5] – по-видимому, около половины своего состава. Хронист Абу Юсуф свидетельствует, что после арабского завоевания стало так много заброшенных земель, что из вряд ли удастся обработать в будущем[6].

О масштабах произошедшей катастрофы свидетельствуют данные о поступлении налогов с Месопотамии: несмотря на то, что при арабах ставки налогов возросли, по крайней мере, вдвое,  сбор налогов уменьшился в полтора раза, с 120 до 80 млн. дирхемов[7]. Такое падение объема собираемых налогов свидетельствует об уменьшении численности населения в 2-3 раза. Имеются также данные о кадастре, проведенном арабами в 642 году. Согласно этому кадастру, в Центральном Ираке имелось 3,2-3,8 млн. га пашни и 0,5-0,6 млн. крестьян, платящих подушную подать (взрослых мужчин)[8]. При средней численности семьи в 5 человек, общую численность населения можно оценить в 2,5-3 млн. человек; при этом демографическая нагрузка на гектар пашни составит максимально 0,94 чел./га. Средняя урожайность в Ираке при использовании традиционных методов хозяйства составляет 13 ц/га пшеницы или 20 ц/га ячменя[9]. Таким образом при двупольной системе[10] на человека приходилось около 600 кг пшеницы или 1200 кг ячменя в год - весьма высокая норма потребления. Для сравнения в 1949 году посевные площади составляли 2,6 млн. га, а население – 5 млн. чел.[11]; таким образом, демографическая нагрузка составляла 1,92 чел./га - то есть была вдвое больше. При этом нужно отметить, что в середине ХХ века Ирак полностью обеспечивал себя продовольствием, а урожайность по сравнению с VII веком значительно уменьшилась[12]. Одним из препятствий к возрождению земледелия было то обстоятельство, что переселившиеся из Аравии племена бедуинов на новых местах продолжали вести кочевое хозяйство. Это приводило к стравливанию посевов и конфликтам с местными жителями[13].

О ценах на зерно в этот период известно, что расчет налоговых ставок производился из цены 1 кафиза (13 кг) в 1 дирхем[14], что соответствует 0,75 динара за 1 центнер. Как мы увидим далее, по сравнению с последующим периодом это была низкая цена.

Завоевание привело к значительным социальным переменам, прежде всего в отношениях собственности. Крупные византийские землевладельцы и иранские дехканы (за исключением немногих) лишились своих прав на землю. Согласно мусульманскому праву все завоеванные земли становились коллективной собственностью мусульман, то есть государственной собственностью; эти земли давались крестьянам в пользование под условием уплаты поземельного налога, «хараджа»[15]. Харадж с земли высшего качества составлял 2 кафиза зерна и 2 дирхема с 1 джериба (0,16 га) земли. По расчетам специалистов, харадж составлял примерно 2/5 урожая[16]. Кроме того, существовал подушный налог, «джизья» - с простолюдинов брали 1 динар в год, с зажиточных людей – до 4 динаров. В целом, налоги были примерно вдвое выше, чем до завоевания; они отнимали практически весь прибавочный продукт крестьян. Политика угнетения неверных нашла свое выражение в словах халифа Омара: «Мусульмане едят их, пока они живы; когда мы и они умрем, наши дети будут есть их детей, пока они живы»[17]. Следует особо отметить, что при столь высоком уровне налогообложения частная собственность теряет смысл и сдача земли в аренду не дает прибыли. Действительно, при наделении знати поместьями власти уменьшали налоги с пожалованных земель[18].

Арабы были несведущи в бухгалтерии, поэтому в течение полувека после завоевания налоговые ведомости велись на местных языках и сбор налогов осуществлялся местными чиновниками. В Персии сбор налогов осуществлялся дехканами, и хотя дехкане, в большинстве случаев,  утратили права на землю, это позволяло им получать доходы за счет завышения налоговых ставок. Таким образом, персидская знать до какой-то степени сохранила свое положение – хотя, ввиду тяжести арабских податей, дехкане не могли брать с крестьян, как в прежние времена. В некоторых случаях, по преимуществу, на окраинах Халифата, дехкане сохранили свои владения в качестве «мульков», они владели этими землями, как собственностью, уплачивая за них определенные договором налоги[19].

В отличие от парфян или персов, арабы отказались от раздела завоеванных земель на феодальные владения или воинские наделы; исключения делались лишь для немногочисленных знатных лиц. Все завоеванные земли считались общим владением мусульман, которые жили в основанных ими огромных военных лагерях. Эти палаточные лагеря - Фустат, Куфа, Басра и другие - были окружены земляным валом и делились на кварталы, принадлежавшие родам и племенам; в центре располагалась большая площадь для собраний и общих молений; позже она была обведена галереей и превратилась в мечеть. Лагерь в Куфе населяли 40 тысяч воинов с семьями и рабами; четверть из них ежегодно отправлялась на войну с неверными[20]. Все воины были переписаны в реестрах-«диванах» и получали жалование из казны; жалование рядового воина составляло 4-8 динаров в год было в 3-6 раз больше оплаты византийского воина. Кроме того, воины получали 4/5 военной добычи. Е. Аштор отмечает, что «мусульманское правление с самого начала было правлением военной аристократии» [21].

Как это обычно бывает, завоевание страны кочевниками привело к созданию сословного общества, в котором завоеватели составили сословие воинов, а побежденные – податное сословие. Правда, в отличие от других завоевателей, мусульмане принимали побежденных в свою среду – в том случае, если они принимали ислам. Однако обращение в ислам означало, что новообращенный должен вступить в одно из арабских племен, жить вместе со своими новыми соплеменниками и вместе с ними участвовать в «священной войне». Новообращенные считались клиентами («мавали») принявшего их племени, они занимали приниженное положение, им не платили жалованье, как арабом, они не могли жениться на арабских женщинах и стояли в мечетях позади арабов. Поэтому лишь немногие из побежденных приняли ислам  в первые десятилетия  после завоевания, большинство предпочло сохранить привычный образ жизни и платить подати в качестве покровительствуемых («зиммиев»)[22].

Социальная история раннего Xалифата была историей социального синтеза, историей борьбы арабских, персидских и византийских традиций. Е. Аштор называет этот процесс симбиозом и отмечает, что симбиоз особенно ярко проявился в развитии мусульманского законодательства, которое адаптировало как византийскую, так и персидскую судебную практику[23].  Как обычно, в процессе синтеза завоеватели перенимали навыки бюрократического управления и элементы автократии, для управления покоренным населением использовались местные чиновники, и, по возможности, соблюдались местные традиции. Высшие должности аппарата управления замещались, естественно, арабами; перенимая местные обычаи, арабские наместники вместе с тем перенимали привычку к роскоши и стремление к обогащению[24]. Уже вскоре после завоевания это привело к дифференциации внутри мусульманской общины, к появлению неравноправия и неравенства. Если второй халиф правоверных, Омар (634-44), еще придерживался традиционного аскетизма и иногда спал прямо на ступенях мечети, то третий халиф, Осман, раздавал своей родне земли и драгоценности; его наместники присваивали налоговые поступления. Это вызывало возмущение в общине. «Мы участвуем в одних и тех же походах, почему же те живут в изобилии, а мы остаемся в нищете?»- говорил один арабский поэт[25]. Перенимание чуждых арабам традиций в процессе социального синтеза привело к националистической реакции. В 656 году Осман был убит возмущенными паломниками; халифом был избран зять пророка, Али (656-61). Али попытался отстранить коррумпированных наместников; один из них, Муавия, поднял мятеж в Сирии. Началась гражданская война, которая закончилась поражением сторонников уравнительного ислама. Потерпев поражение, они откололись от основной массы мусульман (суннитов) и образовали две партии, радикальную партию хариджитов и более умеренную и многочисленную партию шиитов. Звание главы шиитов, имама, было наследственным в роду Али и дочери пророка Фатимы. После неудачных восстаний имамы были вынуждены скрываться от врагов, их имена хранились в тайне и их называли «скрытыми имамами»[26].

Одержав победу над традиционалистами, Муавия стал халифом и основал династию Омейядов. Омейяды продолжали политику перенимания византийских и персидских традиций; это сказалось, прежде всего, в перенимании автократических порядков и утверждении наследственной власти халифов. Так же, как Осман, Муавия жаловал арабской знати поместья, таким образом, помимо государственных земель («фай»), в Халифате существовали и частные земли («мульк»)[27]. Было налажено централизованное и единообразное управления, в канцеляриях стал употребляться арабский язык, была введена единая монета (золотой динар весом 4,25 г и серебряный дирхем в 2,97 г). С другой стороны, продолжало сказываться влияние кочевых традиций; оно  проявлялось не только в пропаганде шиитов, но и в сохранении племенной структуры арабских ополчений, в частых столкновениях между племенами[28]. После смерти Муавии, в 680 году, шииты и хариджиты подняли новое большое восстание, к ним присоединились «мавали», требовавшие уравнения своего положения с положением арабов. Восстание переросло в гражданскую войну, которая продолжалась десять лет. В конечном счете, Омейяды одержали победу и с помощью репрессий упрочили свою власть[29].    

С воцарением Муавии и наступлением мира началось восстановление экономики. «Когда воцарился халиф Муавия, во всем мире настало процветание, какого никогда не было…» - свидетельствует сириец Бар Пенкайа [30]. Специалисты пишут о восстановлении разрушенного войнами хозяйства, о расширении посевных площадей[31]. Халиф Язид I (680-683) уделял так много внимания восстановлению ирригационных систем, что его прозвали «водным инженером»[32]. Отражением роста населения служит рост сбора налогов с  Ирака: при Омаре (634-644) сбор составлял 80 млн. дирхемов, при Муавии (661-680) – 100 млн., при наместнике Хаджжадже (694-714)  - 135млн[33]. Однако в конце VII века появляются признаки аграрного кризиса: в 688 и 695 годах сирийские хроники упоминают неурожай и голод[34]. Размер установленных завоевателями налогов был таков, что дробление надела между наследниками делало почти невозможной их выплату. В Ираке разорявшиеся крестьяне не могли платить налоги; несмотря на законодательные запреты, они продавали свою землю и бежали в города. Мусульмане, покупавшие землю разоренных крестьян, платили с нее лишь десятину урожая, поэтому частная собственность для них имела смысл. Чтобы пресечь бегство крестьян, иракский наместник Хаджжадж ставил на дорогах сторожевые отряды; крестьян возвращади в их деревни. В города не пускали и тех, кто принял ислам и хотел бы (как полагалось ранее) присоединиться к арабам; новообращенные-крестьяне отныне должны  были оставаться крестьянами[35]. Вместе с тем, власти принимали меры,  чтобы пресечь злоупотребления в сборе налогов, был проведен новый кадастр, налоговые ведомости были переведены на арабский язык, и их составление строго контролировалось. Отныне крестьяне платили налоги без посредников: после уплаты им вешали на шею бирку-«печать» в качестве квитанции на уплату налога[36]. Чтобы предотвратить разорение крестьян, им запрещали продавать своих буйволов. Земля, покупаемая мусульманами, больше не освобождалась от основного налога, хараджа; не освобождало от хараджа и обращение в ислам. Халиф Омар II в 719 году подтвердил запрет продажи крестьянских земель, но ввиду отсутствия контроля, через несколько лет они вновь стали продаваться – земли скупала знать, обладавшая налоговыми привилегиями[37].

Хаджжадж принимал энергичные меры, чтобы обеспечить крестьян землей; он мобилизовал население на строительство дамб и каналов. Наместник купил у купцов из Басры тысячи черных рабов-«зинджей» и направил их на расчистку солончаков[38]. Тем не менее, уход крестьян в города продолжался; Куфа, Басра, Васит быстро увеличивались в размерах. Города арабов к этому времени уже перестали быть военными лагерями; палатки заменили добротные дома. Огромные суммы, получаемые в счет налогов, позволили халифам и их приближенным возводить роскошные дворцы и мечети[39]. Городские ремесла давали работу части беглецов из деревни, арабские воины содержали множество слуг.

Халиф Хишам (724-743) уделял очень большое внимание ирригации, а его налоговый аппарат считался в последующие эпохи образцом для подражания. Тем не менее, положение продолжало ухудшаться, и тюрьмы были переполнены неплательщиками налогов[40]. Немногие данные, имеющиеся от конца правления Хишама, говорят о резком росте цен на зерно, в 738 году цена достигала 3,42 динара за центнер, в пять раз больше, чем в начале правления Омейядов. В год  смерти Хишама разразился страшный голод, сопровождаемый чумой[41]. В казне не было денег и правительство сократило жалование войскам. При Мерване II (744-750) начались крестьянские восстания в Сирии, в Ираке восстали хариджиты. Шиитские агитаторы призывали крестьян к восстанию, обещая им снижение податей; заодно с ними действовали сторонники Аббасидов – потомков дяди Мухаммеда, Аббаса. В 747 году аббасидский эмиссар Абу Муслим поднял на восстание крестьян Хорасана, по его призыву в один день восстали крестьяне 60 деревень. Войско восставших разрасталось как снежный ком: в отличие от предыдущих восстаний, это была крестьянская война, на борьбу поднялись массы простого народа. Среди восставших было много маздакитов - старинные коммунистические идеи Маздака оставались знаменем угнетенных крестьян[42]. В восстании участвовали и иранские дехкане, потерявшие при арабах свои земли. Кровопролитная борьба  продолжалась три года;  войска халифа были разбиты в нескольких сражениях; в 750 году Мерван II бежал в Египет и был там убит[43]. Ожесточение восставших было таково, что, по сведениям арабских источников, они уничтожили 500 тысяч клиентов и сторонников Омейядов. Земли омейядской знати были конфискованы[44].

О масштабах разразившейся катастрофы говорят цифры: уровень цен на зерно 743-751 годах составлял около 6 динаров за центнер. После окончания кризиса цены упали до 0,1-0,2 динара за центнер[45]. Сбор налогов с Ирака в 40-х годах упал до 60 млн. дирхемов, т. е. был вдвое ниже, чем в начале VII века[46]. Эти данные позволяют сделать вывод о гибели значительной части населения.

***

Переходя к анализу социально-экономического развития Халифата в эпоху Омейядов, необходимо отметить, что арабское завоевание привело к созданию сословного государства, в котором мусульмане были военным сословием, а покоренное население – податным сословием. Уровень эксплуатации при этом был значительно выше, чем в предшествующую эпоху. Специфика арабского завоевания заключалась в том, что мусульмане отказались от раздела завоеванных земель на феоды; основная часть земли стала государственной собственностью и воины получали жалование за счет собираемых государством налогов. Уровень установленных завоевателями налогов был таков, что у крестьян отнимался весь прибавочный продукт; частная собственность на землях, обложенных такими налогами, практически теряла смысл. Таким образом, завоевание привело к установлению системы государственной экономики. После завоевания начался обычный процесс социального синтеза, когда кочевники перенимали порядки завоеванных культурных государств – систему управления и, в том числе, авторитарную власть монархов. Это перенимание вызвало националистическую реакцию среди сторонников исламских (кочевых в своей основе) традиций. Столкновение привело к двум гражданским войнам и поражению традиционалистов; в конечном счете, результатом социального синтеза явилось формирование мощной  феодальной монархии с сильной государственной экономикой.

После установления мира и воцарения Муавии начался период восстановления. Для этого периода характерны относительно высокий уровень потребления основной массы населения, низкий уровень демографического давления на землю, рост населения, рост посевных площадей, строительство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений, низкие цены на хлеб.  В конце VII века начался период Сжатия. Для этого периода характерны частые сообщения о голоде,  разорение крестьян-собственников, уход разоренных крестьян в города, рост городов, бурное развитие ремесел и торговли, высокие цены на хлеб, большое количество безработных и нищих, голодные бунты и восстания, активизация народных движений под лозунгами социальной справедливости, строительство ирригационных систем с целью освоения новых земель. Быстрое наступление Сжатия объясняется тем обстоятельством, что высокие налоги сокращали экологическую нишу этноса (чрезмерные подати можно рассматривать как искусственное сокращение урожайности). Налоги отнимали у крестьян почти весь прибавочный продукт, в этих условиях дробление хозяйства между наследниками сразу же приводило к невозможности уплаты налогов. В конечном счете, Сжатие окончилось экосоциальным кризисом 740-х годов. Мы наблюдаем голод, эпидемии, восстания и гражданские войны, гибель больших масс населения, высокие цены на хлеб, гибель значительного числа крупных собственников.

Е. Аштор, исследовавший динамику цен в VII-XII веках, полагал, что со времен арабского завоевания вплоть до середины X века имела место повышательная «вековая тенденция»; в это время численность населения росла и это влекло за собой рост цен.  Е. Аштор считал, что рост был медленным и рассматривал средние цены за целые столетия, хотя и оговаривался, что нахождение средних для таких больших промежутков  «может показаться странным»[47]. Действительно, при столь больших промежутках выборка цен, очевидно, уже  не является нормальной совокупностью и, с точки зрения математической статистики, понятие  среднего, дисперсии и  доверительного интервала просто теряют смысл. Однако в исторических источниках часто содержатся указания на «нормальную», то есть среднюю, цену для более коротких периодов,  и мы видим , что эта «нормальная» цена иногда резко менялась. Почти все известные цены для VIII-XIII веков собраны в таблице О. Г. Большакова и представлены на сопровождающем таблицу графике[48], однако большинство этих цен относятся к годам неурожаев и голода и не отражают реальной ценовой ситуации.  Мы выбрали из этой таблицы  цены, которые источники характеризуют как «нормальные», а также вывели средние цены для некоторых периодов. Цены приводятся в динарах за 100 кг пшеницы. В комментарии указаны номера цен в таблице О. Г. Большакова. Если цена превышает 5 динаров, то в таблице указано просто «голод».

Табл. 1. Цены в Ираке VIII-X веков.

Рис. 2. Цены в Ираке VIII-X веков. Черные треугольники отмечают периоды экосоциальных кризисов.

Таблица 1 и график на рис. 2 показывают, что было бы неверно рассматривать период VII-X веков как период медленного повышения цен, эпоху «повышательной» вековой тенденции. В действительности, этот период распадается на три демографических цикла. О циклах 760-830-х и 840-940-х годов речь пойдет в следующих параграфах. В цикле 650-750-х годов  мы сталкиваемся с проблемой недостаточности данных о ценах, однако этот пробел восполняется данными о наличии других характерных признаков демографического цикла.

 ПЕРВЫЙ ЦИКЛ ЭПОХИ  АББАСИДОВ

После свержения Омейядов в 750 году, власть перешла к новой династии Аббасидов. Аббасиды не сдержали своих обещаний и не снизили налогов; защищавший интересы простого народа Абу Муслим был предательски убит во дворце халифа Мансура (754-775). Шииты, прежде действовавшие вместе с Аббасидами, перешли в оппозицию династии; их пропаганда находила отклик в народных массах. Крестьяне Хорасана подняли восстания под лозунгом мести за Абу Муслима, но были разбиты. Новые восстания, в 767 и 776-783 годах, тоже были подавлены. От прихода к власти Аббасидов выиграли, главным образом, иранские дехкане, они сравнялись своим положением с арабами и заняли важные должности при дворе. Это привело к дальнейшему перениманию сассанидских традиций; были созданы центральные ведомства-«диваны», восстановлена должность визиря («вазурга»), которую долгое время занимали персы из знатного рода Бармекидов[49]. В то же время положение арабов стало менее привилегированным: оплата воинов сократилась с 10 до 6,5 динаров в месяц (впрочем, цены в этот период тоже уменьшились)[50].

Ко времени прихода Аббасидов к власти в Ираке царила послевоенная разруха. Оросительные системы находились в состоянии упадка, многие дамбы на Тигре и Евфрате были разрушены, и попытки их восстановить имели лишь частичный успех[51]. Новые халифы обращали больше внимания на строительство новой столицы Багдада; 100 тысяч мобилизованных крестьян возводили здесь великолепные дворцы и мечети[52]. Экономическое положение, в целом, было благоприятным; годы после окончания гражданской войны отличались низкими ценами на хлеб, центнер пшеницы стоил около 0,2 дирхема[53]. К началу IX века налоги, собираемые  с Ирака увеличились вдвое и достигли 133 млн. дирхемов – того максимального уровня, который был достигнут до катастрофы. Общая сумма доходов превышала 400 млн. дирхемов против 300 млн. при Омейядах; это свидетельствует о значительном росте населения и посевных площадей. Время правления Харуна ар-Рашида (786-809) осталось в памяти потомков как «золотой век» Арабского халифата; поступления налогов в то время превышали расходы, и в казне скопилось 900 млн. дирхемов звонкой монеты[54].

В то же время, с начала IX века начинают проявляться черты назревающего аграрного кризиса. Цены на зерно возрастают до 1,1 динара за центнер; в деревне наблюдается излишек рабочих рук[55]. Крестьяне страдают от малоземелья и вынуждены арендовать землю у крупных собственников за ½, 1/3, 1/6 урожая. В конце VIII века появляются сведения о разорении крестьянства и о распространении ростовщичества[56]. Безземельные крестьяне уходят в города, где образуется  слой люмпен-пролетариата, кормящегося случайными заработками, нищенством и грабежами – так называемые «аййары». В 810-х годах в Багдаде было уже 50 тысяч аййаров, и они представляли собой силу, с которой приходилось считаться властям[57].

Ухудшение экономического положения сказалось на политической обстановке. В 806 году вспыхнуло большое восстание в восточных областях Халифата. Харун ар-Рашид собрал войска и двинулся в Хорасан, но в дороге был застигнут смертью. Сыновья халифа, ал-Мамун и ал-Амин вступили в борьбу за власть, которая привела к гражданской войне. В 813 году войска ал-Мамуна после годичной осады овладели Багдадом, город был наполовину разрушен[58]. Междоусобная война показала слабость власти; все недовольные поднялись на борьбу. В Азербайджане началась грандиозная крестьянская война под предводительством Бабека. Шииты подняли восстание, охватившее Ирак, Хузистан и Аравию. Ал-Мамун попытался примириться с шиитами и провозгласил своим наследником шиитского имама Али ибн Мусу – однако знать подняла мятеж в Багдаде, началась новая междоусобица. В конечном счете, ал-Мамун отказался от союза с шиитами; шиитские восстания были подавлены. Но в стране царили чума и голод; в  823 году разразился большой голод в Ираке; цена пшеницы достигала 8 динаров за центнер[59]. На севере, в Азербайджане продолжалось восстание Бабека. Крестьяне сражались под знаменем секты хуррамитов, которых прежде называли маздакитами; это были сторонники «всеобщего равенства» и обобществления имуществ. Хуррамиты  отождествляли халифат с непомерными налогами, которые мусульмане взвалили на плечи покоренных народов; они убивали всех мусульман. Кровавая война привела к опустошению отдельных областей; лишь среди мусульман число погибших оценивалось в полмиллиона[60]. Восставшие одержали несколько побед над арабскими ополчениями и овладели Западным Ираном. Халиф Мамун был вынужден пойти на уступки низшим сословиям, в 819 году было объявлено о снижении налогов на 20%; в 830-х годах была проведена военная реформа[61]. 

До реформ Мамуна войска Халифата состояли из ополчений  военнообязанных мусульман (по большей части арабов), которые жили в городах-лагерях и получали регулярное жалование. Арабы сохраняли привилегированное положение военного сословия, господствующего над покоренными «зиммиями». Численность арабов быстро росла, и уплачиваемое им жалование поглощало большую часть государственного дохода – именно это обстоятельство обуславливало высокие налоги и жестокую эксплуатацию крестьянских масс. С другой стороны, к IX веку палаточные лагеря арабов превратились в благоустроенные города; их жители привыкли к удобствам и роскоши. Оторванные от своих степей и пустынь, арабы больше не подвергались тому естественному отбору, который когда-то превратил их в народ воинов, они утратили свои воинские качества и неохотно шли на войну. Как отмечал Ибн Хальдун, такая судьба была типичной для всех завоевателей-кочевников; примерно через три поколения они превращались в изнеженных городских жителей и уже не могли противостоять новым захватчикам[62]. В 831 году Мамун прекратил платить жалование военнообязанным мусульманам и приступил к формированию наемной армии[63]. 

Реформа Мамуна радикальным образом изменила социальную структуру Халифата; арабы перестали быть привилегированным военным сословием, жившим за счет податей с покоренных «зиммиев». Это в значительной степени смягчало существовавшие в обществе социальные конфликты – тем более, что налоги стали существенно меньше, практика «печатания» прекратилась, и крестьяне могли вздохнуть свободнее[64]. Уравнение в положении сословий проявилось, в частности, в том, что оплата воинов-кавалеристов снизилась с 6,5 до 2 динаров в месяц[65]. Новые правители, такие, как наместник  Хорасана Тахир ибн Хусейн, стремились поддерживать крестьянство и заботились о бедноте. Бабек в течение 20 лет призывал крестьян Хорасана к восстанию – но они не откликнулись. В конечном счете, восстание Бабека было подавлено[66].

Несмотря на конечное поражение, восстания низших сословий обусловили перелом в социальной политике Халифата. Но, с другой стороны,  восстания, гражданские войны, голод, эпидемии означали тяжелый кризис, который привел к разорению цветущих областей и к гибели больших масс населения. О сокращении населения свидетельствует уменьшение сбора налогов; за первую половину  IX века общий сбор уменьшился с 404 до 293 млн. дирхемов, а налоги с Ирака  - с 133 до 78 млн. дирхемов. Другим свидетельством катастрофы является падение цен на зерно: в 860-х годах цена центнера пшеницы составляла 0,6 динара -  вдвое меньше, чем до кризиса (см. рис.1).

***

Переходя к анализу социально-экономического развития Халифата в эпоху Аббасидов, необходимо отметить, что кризис середины VIII века не привел к снижению уровня эксплуатации крестьянства. Феодальная монархия сохраняла свою силу, Халифат по-прежнему оставался ярко выраженным сословным государством, в котором сословие воинов-мусульман эксплуатировало покоренных «зиммиев» через посредство жесткой системы государственных налогов. До конца VIII века продолжался период восстановления; для этого времени характерны рост населения, рост посевных площадей, строительство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений, низкие цены на хлеб. Так же как в предыдущем цикле, высокий уровень налогообложения обусловил быстрое наступление Сжатия. В начале IX века отмечаются признаки Сжатия: сообщения о голоде, крестьянское малоземелье, разорение крестьян-собственников, рост помещичьего землевладения, уход разоренных крестьян в города, рост городов, развитие ремесел и торговли, высокие цены на хлеб,  большое количество безработных и нищих. Сжатие быстро перерастает в экосоциальный кризис, в 810-830-годах мы видим голод, эпидемии, восстания и гражданские войны, гибель больших масс населения,  разрушение или запустение многих городов,  высокие цены на хлеб, социальные реформы. В конечном счете, народные восстания нанесли решающий удар феодальной монархии, социальные реформы привели к облегчению положения народных масс; арабы утратили положение привилегированного сословия и положение различных слоев общества стало более равноправным.

 ВТОРОЙ ЦИКЛ ЭПОХИ АББАСИДОВ

Реформы, проведенные халифом ал-Мамуном, имели далеко идущие социальные последствия. Уничтожение сословной грани между мусульманами и «зиммиями» способствовало ускоренному обращению покоренного населения в ислам. К IX-X векам относится становление единого мусульманского общества, вобравшего в себя большую часть населения Халифата. У мусульман не было официального духовенства; главы их общин, судьи-«кади», выдвигались из числа уважаемых «ученых людей», «улемов», хорошо знавших Коран. Поскольку Коран регулирует всю жизнь людей, то мусульманское право, «шариат», исходит не из законов, а прямо из Корана; отсюда вытекает важная особенность мусульманского общества, разделение судебной и административной власти. Судьи-«кади» формально были независимы от властей и судили, опираясь на «шариат»[67].

Реформа ал-Мамуна имела и другие важные последствия. Ядро новой армии халифов составила гвардия гулямов, воинов-рабов. Гулямов (или «мамлюков») покупали в юношеском возрасте и воспитывали в казармах; они принадлежали к самым воинственным народам, проживавшим в зонах высокого демографического давления. Среди гулямов было много дейлемских горцев и берберов, но большинство были обитателями Великой Степи, тюрками. До начала X века гулямы получали содержание 4-7 динаров в месяц, в 2-3 раза больше, чем получал воин в Византии или квалифицированный ремесленник в Багдаде[68].

 Тюркская гвардия стала мощной военной силой, в 860 году она насчитывала 70 тысяч воинов. Таким образом, на сцену вышло новое военное сословие, тюрки и дейлемиты; заменив арабов, новая армия сразу же предъявила свои права. В отличие от арабов, тюрки не испытывали религиозного благоговения перед заместителями пророка, и халифы не смогли справиться со своим новым войском. В 861 году тюркские гулямы убили халифа ал-Мутевакилла и в последующее десятилетие заменили на престоле еще четырех халифов. Военное сословие пыталось вернуть утраченное привилегированное положение - и вскоре добилось своей цели; к началу X века оплата воинов-кавалеристов возросла до 10-13 динаров в месяц[69]. Однако постоянные мятежи в столице привели к быстрому ослаблению центральной власти, наместники («эмиры») становятся почти независимыми и передают свои должности по наследству. Появляются династии эмиров, Тахириды в Хорасане и Тулуниды в Египте содержат собственные армии и проводят самостоятельную социально-экономическую политику. Основатель династии Тахиридов, знатный перс Тахир ибн Хусейн, был представителем сассанидской политической традиции[70], ставившей во главу угла принцип социальной справедливости. Для писателей последующей эпохи Тахир ибн Хусейн (наряду с Хосровом Ануширваном) стал символом справедливого государя, заботившегося о бедных. «Исключительное внимание уделяй делам бедняков и неимущих, - писал Тахир своему сыну, - тех, кто не имеет возможности довести до тебя о взимаемых с них незаконных поборах, о забитых, не понимающих, как добиться своего права… Государь богат тогда, когда у него райаты живут зажиточно и в достатке»[71]. Помимо традиционных представлений, политика Тахиридов определялась соседством с очагом крестьянской войны в Азербайджане – восстание Бабека прямо сказывалось на социальной политике новых правителей.

Изменение социальной политики, снижение налогов, предопределили быстрое восстановление хозяйства после периода восстаний и разрухи. Как отмечалось выше, в 860-х годах  цена пшеницы было низкой и составляла 0,6 динара за центнер – экономическое положение было весьма благоприятным. Хотя данные о заработной плате практически отсутствуют, хронисты свидетельствуют, что в те времена даже бедняк мог легко заработать на пропитание[72]. Из описаний арабских географов IX-X  веков можно заключить, что в этот период Иран пережил такой экономический рост, какого никогда не было ни раньше, ни позже, вплоть до XX века. Важным фактором, определившим социально-экономический прогресс этого времени, было распространение культуры риса. При Аббасидах рис широко распространяется в Ираке, Хузистане, Хорасане и других областях Халифата; эта урожайная культура не требовала паров и была намного более продуктивной, чем пшеница. Поскольку возделывание риса требует ирригации, то IX-X века стали временем широкого строительства ирригационных сооружений. Повсюду производились интенсивные ирригационные работы, намного расширившие обрабатываемую площадь. В это время стали строить подземные водоводы, кяризы, достигавшие длины в сотню километров и проходившие на глубине до 100 метров. Проводились новые каналы, строились дамбы, плотины, шлюзы для спуска воды в половодье. В Хузистане на реке Карун стояли огромные водоподъемные колеса, поднимавшие на высокие берега воду, которая потом отводилась на поля. Широкое применение получили водяные и ветряные мельницы, для борьбы с движущимися песками стали применяться лесозащитные полосы[73].

Положение в Ираке было не столь благоприятным, как в Иране. В 869 году на юге Ирака началось восстание рабов-«зинджей», которое продолжалось 15 лет. Многие области Ирака были разорены; в условиях ослабления центральной власти крестьяне терпели притеснения со стороны кочевников, арабских бедуинов и курдов. Налоги оставались тяжелыми; к официальным налогам добавлялись вымогательства откупщиков, поэтому крестьяне были не в состоянии расширять посевы; многие пашни превратились в пастбища[74].

К концу IX столетия цена зерна повысилась до 1,2 динара за центнер; это свидетельствовало о том, что возможности аграрного роста подходят к концу. Вновь появились свидетельства о крестьянском малоземелье и разорении крестьян. «Недостаток земли и рост населения вели к массовому отрыву крестьян от села, притоку их в города», - отмечает А. П. Новосельцев[75]. «Образовалось множество крупных поместий, латифундий, и число мелких собственников сокращалось все более и более, - пишет В. Розен. – Они превращаются в испольщиков, или в простых рабочих, батраков, или уходят в большие города, усиливая городской пролетариат. Бесправие и необеспеченность мелких владельцев доходят до  того, что иногда они свои земли как бы переписывают на имя какого-нибудь вельможи, чем достигается значительное снижение податей и повинностей…»[76]  В условиях ослабления центральной власти знать получила возможность брать крестьян «под покровительство» и присваивать их земли. Практика отдачи под покровительство знатных и сильных подобна практике патроната в Византии и практике коммендации в средневековой Европе; во всех случаях она приводит к чрезвычайно быстрому развитию крупного землевладения[77].

Распространение крупного землевладения привело к падению налоговых поступлений: помещики, как правило, обладали налоговыми льготами, они платили со своих земель не харадж, а садаку («ушр») в 1/10 урожая[78]. Правительство само продавало земли, например, в 929-932 годах было продано земель на 13 млн. дирхемов. Таким образом, государственные земли превращались в частную собственность; по существу, происходила приватизация государственного земельного фонда; в результате этой приватизации государство потеряло значительную часть своих доходов. Если в середине IX века сумма доходы казны составляли около 300 млн. дирхемов, то к 910-м годам они упали до 200 млн; доходы с Ирака уменьшились с 78 до 26 млн. дирхемов. Находясь в состоянии перманентного финансового кризиса, правительство стало сдавать налоги на откупа: откупщики уплачивали  налог авансом и, таким образом, как бы кредитовали казну. Капиталы откупщиков были столь велики, что они могли предложить за откуп налогов с провинции до 10 млн. дирхемов - но затем они собирали гораздо  больше и буквально грабили налогоплательщиков. Разложение государства проявлялось также в продаже должностей и в узаконенном взяточничестве; визири начала X получали взяток на 10-15 млн. дирхемов в год. В результате, денег хронически не хватало, войскам задерживали жалованье, и они постоянно устраивали мятежи[79].

Разорившиеся и потерявшие свою землю крестьяне уходили в города, где пытались прокормиться ремеслом и работой по найму. Крупные землевладельцы вели товарное производство и продавали свой хлеб в городах, это открывало возможности для роста городов; по словам фон Грюнебаума, «начался процесс индустриализации»[80]. Города быстро росли; Багдад превратился в один из крупнейших городов тогдашнего мира, его население достигло 500 тысяч жителей; по площади (7 тыс.га) Багдад превосходил Константинополь в 5 раз[81]. Однако, по свидетельству Мукаддаси, столица Хорасана, Нишапур, по размерам была больше Багдада[82]. Свыше 100 тысяч жителей имели Исфахан, Хамадан, Шираз, Сираф, Басра, Мерв, Самарканд. По оценкам исследователей, за время правления Аббасидов население многих городов выросло в несколько раз[83]. Арабские источники описывают этот период как время торгово-промышленного бума[84]. В городах росло производство ремесленных товаров, шелковых, хлопчатых, льняных тканей, ковров, металлических изделий. Существовали большие государственные мануфактуры («амма» или «тираз»), на них изготовлялась, по большей части, одежда и оружие. Появляются новые ремесла: производство бумаги, сахара, фаянса. Сирийские и иранские шелка вытесняли с рынков шелка из Китая, они в больших количествах вывозились в Европу.

Организация ремесла на Ближнем Востоке во многом напоминала средневековую Европу. Ремесленники были организованы в цехи («синф») с мастерами, подмастерьями и учениками. Цехи имели самоуправление и выборных старшин; отдельные кварталы города так же имели своих старшин, но градоначальник («раис») назначался центральными властями – на Востоке не было городского самоуправления. В то же время исследователи говорят о богатых горожанах, «бюргерах» или «буржуа» - преимущественно купцах, осуществлявших крупные торговые операции[85]. Состояние богатейших купцов Сирафа  достигало 40 млн. дирхемов; купцы владели кораблями, вмещавшими несколько сот человек; эти корабли плавали в Индию и Китай. Географ Истахри рассказывает, что один персидский купец в 936 году привез на 400 судах 12 тысяч рабов-негров[86]. Торговля рабами была одним из самых прибыльных видов торговли; тысячи славянских рабынь доставлялись из Булгара в Багдад через Самарканд[87].

Новая мусульманская буржуазия занимала видное место в государстве, случалось, что выходцы из ее среды занимали посты визирей, а откупщики налогов становились губернаторами провинций. В этой связи М. Вебер считает возможным говорить об арабском «капитализме», а Е. Аштор называет эту эпоху «предкапиталистической»[88]. Нет сомнения, что в этот период частнособственнические отношения достигли высокой степени развития - может быть, наиболее высокой степени со времен Нововавилонского царства. Однако, несмотря на богатства мусульманских купцов, их собственность была далеко не обеспеченной. По мусульманскому праву, владение всякой собственностью исходит от изволения верховной власти и власть вольна в любой момент прекратить свое изволение[89]. В случае нехватки денег халифы, визири и эмиры без долгих слов отнимали у купцов и откупщиков их богатства – а если те не желали отдавать, то прибегали к пыткам. Обычной практикой была конфискация имущества умерших визирей и высших чиновников – причем отбирали имущество и у их родственников и слуг. В начале X века конфискации у богачей обеспечивали едва ли не половину доходов казны[90].

Распространение частнособственнических отношений, рост городов, ремесел и торговли - все это было следствием аграрного кризиса: безземельные крестьяне уходили в города, многие становились ремесленниками, но многих ожидала судьба бродяг и нищих. Между тем, положение в деревне продолжало ухудшатся, снова начались крестьянские восстания. На смену потерпевшим поражение маздакитам пришли исмаилиты, провозглашавшие те же лозунги всеобщего равенства и общности имуществ – но теперь в рамках ислама. Исмаилиты были одной из шиитских сект; в 880-х годах они создали в Ираке несколько крупных общин, которые возглавлял крестьянин (по другим сведениям, перевозчик зерна) Хамдан Кармат. Эти общины были коммунами с общим имуществом и с «братскими трапезами».  В 890 году исмаилиты-карматы подняли восстание в Южном Ираке, затем последовали восстания в Сирии (900 г.) и в Хорасане (907 г.).  В 899 году карматы овладели Бахрейном и создали там государство, которое Е. Аштор называет «коммунистическим»[91]; до середины X века бахрейнские карматы вели долгую войну с багдадским правительством и не раз овладевали Южным Ираком. Иракские крестьяне поддерживали карматов, в области Васита вспыхнуло большое восстание; на знаменах восставших было начертана цитата из Корана: «Мы боремся за угнетенных, чтобы сделать их хозяевами»[92].

Крестьянские восстания были следствием  роста цен и обнищания населения;  в 920 году цены на зерно составляли 1,7 динара за центнер - втрое больше, чем в середине IX века[93]. В обстановке напряженной продовольственной ситуации любой крупный неурожай мог привести к голоду. В 935 году начался губительный кризис, засухи и наводнения  продолжались шесть лет. В первый же год цена зерна достигла 4 динаров за центнер; к 941 году она превысила 10 динаров. Начался страшный голод, люди ели траву и падаль. Было много случаев людоедства, к голоду присоединилась эпидемия, перепуганная знать уезжала из Багдада[94]. Правительство утратило власть над подданными, аййары вышли из своих убежищ и среди бела дня отнимали имущество у богатых. Государство рушилось на глазах; восставшие горцы-дейлемиты захватили Западный Иран. В 945 году один из предводителей дейлемитов, Ахмед из рода Буидов, без сопротивления вступил в Багдад. Халиф был лишен светской власти, у него отняли все владения и оставили лишь годовой пенсион в 730 тысяч дирхемов[95]. Ирак и Иран оказались под властью варваров-дейлемитов, эпоха Арабского Халифата подошла к концу.

Табл. 3. Цены в Ираке в  середине XII-середине XIII веков. Таблица составлена аналогично таблицам 1 и 2. Цены даны в динарах за 100 кг пшеницы.

 Рис. 4. Цены и реальная заработная плата в Ираке в  середине XII-середине XIII веков. Цены даны в динарах за 100 кг пшеницы, зарплата - это количество декалитров пшеницы, которое мог приобрести рабочий на поденную плату.

После смерти ан-Насира экономическое положение стало ухудшаться, в 1225-1227 годах отмечается первый за полвека большой голод. Специалисты отмечают процесс разорения крестьян и обогащение крупных землевладельцев[143]. Цены постепенно росли, в то время как номинальная заработная плата оставалась неизменной и составляла по-прежнему 1,5 динара в месяц. Реальная заработная плата с середины XII до середины XIII века упала более чем вдвое. Особенно тяжелым стало положение при халифе ал-Мустасиме: в 1244 году ураганы и наводнения вызвали голод, продолжавшийся до 1249 года. Город был переполнен нищими и бездомными, которые селились даже в медресе и оказывали сопротивление, когда их пытались изгнать оттуда. Снова появились аййары, которые грабили богатых; начались столкновения между кварталами. В 1255-1256 годах снова пришел голод, Багдад был охвачен войной кварталов. Эти события происходили в обстановке монгольских набегов; в 1253 году войска внука Чингис-хана, Хулагу, вторглись в Иран, и, подчиняя одну область за другой, постепенно приближались к Багдаду. В январе 1258 года монголы подошли к Багдаду и после двухнедельной осады штурмом овладели столицей ислама. Резня продолжалась 40 дней, халиф был убит вместе со всеми родственниками, все мусульмане подверглись беспощадному истреблению. По свидетельству Хамдаллаха Казвини, в Багдаде было убито свыше 800 тысяч человек – почти все население города, и укрывшееся в столице население соседних областей[144]. «Горы трупов дыбились на улицах и базарах, дожди мочили их, и кони топтали копытами»[145].

Катастрофа, обрушившаяся на Переднюю Азию, унесла жизнь большей части населения этого региона.  Рашид ад-дин сообщает, что даже сорок лет спустя многие города оставались разрушенными и обрабатывалась лишь 1/10 часть земель, пригодных для обработки. Даже в лучшие времена своего правления монгольские ханы не могли собрать и пятой части налогов, которые собирали до них[146].

***

Переходя к анализу социально-экономического развития Ирака в период второго Аббасидского халифата, необходимо отметить, что о социальных отношениях в этот период известно сравнительно немного. Меры по поддержке низших слоев населения позволяют характеризовать общество позднего Халифата как этатистскую монархию, однако остается неясным, насколько развитым было частное землевладение. 

Имеющиеся данные о ценах позволяют сделать вывод о том, что период 1160-1210-х годов был периодом восстановления: для этого времени характерны относительно высокий уровень потребления основной массы населения, рост населения, строительство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений, низкие цены на хлеб, внутриполитическая стабильность. В 1220-х годах появляются признаки  Сжатия: частые сообщения о голоде и стихийных бедствиях, высокие цены на хлеб, высокие цены на землю, большое количество безработных и нищих, голодные бунты и восстания, активизация народных движений под лозунгами передела  собственности и социальной справедливости. В 1258 году Сжатие было прервано нашествием монголов и демографической катастрофой.