Десять книг, которые.....(О чем это?) Книги, которые нашли меня Все эти книги (перечисленные в хронологии знакомства с ними) в какой-то момент (и порой, неожиданным образом) нашли меня, чтобы совпасть с моими настроениями, пристрастиями и удивлениями. Это не пантеон. Каждая из них стала эпохой в последние 40 лет моей жизни, соединив в себе чувства, размышления и идеи, до сих пор неясные, незавершённые, не получившие окончательных решений. 1. А. Грин. Бегущая по волнам. Мучительная жажда чуда в этой жизни, стремление к ускользающему и всегда недостижимому идеалу. Увы, это возникло в детстве и осталось навсегда. 2. Б. Пастернак Сестра моя жизнь. Стихотворения Ю. Живаго. Когда разгуляется. Вечное удивление тем, что у человека есть какие-то неизвестные науке органы чувств (фибры души?), с помощью которых он способен испытывать потрясение и боль (или грусть) от таких строк. 3. Ф. Достоевский. Братья Карамазовы. Первые шаги к пониманию (пока интуитивному) «загадки» (без всякой иронии!) русской души, возводящей страдание в абсолют. Почему для русской литературы столь органичны драма, трагедия? Всю жизнь эти вопросы завораживали. 4. М. Булгаков. Мастер и Маргарита. Для подростка, державшего в руках книжки «Москвы», роман стал настоящим взрывом, сначала художественным, а затем, интеллектуальным. Вечные поиски смыслов и любви. Кажется, это навсегда. 5. И. Бунин. Тёмные аллеи. Обострённое чувство смерти и любви на фоне усадебной печали, осенней грусти увядания, щемящей душу элегичности. К этому всегда хочется возвращаться после житейского, мелочного, обыденного, или, хуже того – производственного (или при всяком ином «отупении» души). Есть только смерть и любовь, остальное – мелко. 6. Э. Хемингуэй. Фиеста. По книгам Хэма, портрет которого (в свитере и с бородой) висел на кухне, складывалось представление об истиной мужественности, противостоящей советской инфантильности и мифу о «положительном герое», подчиняющему личное служению общественным интересам. Выглядело этот образ притягательно и экзотично. Это книжное мужское обаяние, пожалуй, даже несколько повредило моей личной жизни. 7. Ф. Ницше. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. Эта сумасшедшая книга, почти гениальный бред, способствовал погружению в стихию парадоксальности и непостижимости мира. Каждый прожитый день в последние годы – совсем по «Заратустре». 8. В. Франкл. Человек в поисках смысла. Находящемуся в экзистенциальном вакууме не удастся вычитать рецептов спасения у профессора- психоаналитика. Но предлагается путь выхода из кризиса утраты смысла. У нас всегда есть шанс (хотя и небольшой) с помощью рефлексии прийти к смыслу своим неповторимым путём, каждый раз возрождаясь из пепла подобно Фениксу. Отчасти испробовано. 9. Й. Хёйзинга. Homo Ludens /Человек Играющий/. К этой культовой (но ранее труднодоступной) книге голландского учёного-медиевиста хочется возвращаться много раз. Кажется удивительным, что труд по истории культуры может стать столь актуальным. Игра – способ человеческого существования и синоним творческого созидания. Главное условие для этого – свобода. Поэтому в тоталитарном обществе творчество невозможно. За такие идеи расплачиваются жизнью. Как Й. Хёйзинга. 10. С. Витицкий. Бессильные мира сего. Грустная мудрость последнего романа Б. Стругацкого о судьбах и печальных итогах трудных исканий русской интеллигенции (ведь как молоды и веселы они были 40 лет назад в любимейшем «Понедельнике»!) слишком актуальна для человека, перешагнувшего 50-летний рубеж и смеющего относить себя к вымирающему (или уже вымершему?) сословию. Хотя, может быть, ещё повоюем?
|