Книги и библиотеки

Далеко не всегда на Крещение холодно, а оттепель в этот день вообще считается хорошим признаком и обещанием богатого урожая. Но именно «крещенскими» мы привыкли называть самые серьёзные холода.

Не тот мороз, который приятно бодрит и радует, который подразумевает ликующее продолжение «и солнце» – а морозы во множественном числе, те, что трещат и «знобких знобят». Те жгучие морозы, которые безжалостно вскрывают прорехи в нашем гардеробе и образе жизни, заставляют в очередной раз почувствовать свою беспомощность перед лицом стихии и мобилизовать все свои не только физические силы.

Такие морозы воспринимаются уже не как чисто метеорологическое явление, а скорее как испытание – испытание с чуть ли не христианским смыслом. Неслучайно же тут мерцает Крещение, большой праздник и важное таинство, по итогам которого мы надеемся получить дополнительную защиту.

И вот мы в Крещенский сочельник набираем святой воды и тайком пробуем свежий снежок, который должен исцелить от головокружений, судорог и других хворей. А тысячи и тысячи наших не самых религиозных сограждан снова и снова ныряют в ледяную крещенскую прорубь: только экстремальный холод считается в нашей стране одновременно и настоящей проверкой твоих возможностей, и лучшим способом укрепить и дух, и тело.

К счастью, даже в России нешуточные морозы с большой буквы случаются нечасто, а жизнь не сводится к ежедневным испытаниям. И наша зима дает не так мало поводов для радости – и прогулки под снегом, и красота морозных узоров на стекле, и лесная тишина, которую деликатно нарушают белки, и коньки, и лыжи. И праздники, которые заканчиваются так быстро и вкус которых длится так долго.

И чувство, что время определенно замедляет ход (сравните одни и те же пять минут в августе и январе). И волшебная возможность еще немножко его притормозить, оставшись дома на весь долгий морозный день и погрузившись в зимнее, святочно-утешительное или просто приятное чтение.

И СЕМЬ КНИГ ДЛЯ ТАКОГО ЧТЕНИЯ

Аркадий Гайдар. Чук и Гек (1939)
Удивительная это была прогулка! Они шли гуськом к роднику по узенькой тропке. Над ними сияло холодное голубое небо; как сказочные замки и башни, поднимались к небу остроконечные утесы Синих гор. В морозной тишине резко стрекотали любопытные сороки. Меж густых кедровых ветвей бойко прыгали серые юркие белки. Под деревьями, на мягком белом снегу отпечатались причудливые следы незнакомых зверей и птиц.

Валентин Катаев. Зимой (1923)
Но вьюга била в глаза. Ветер сек розгой щеки. Переулки, сталкиваясь, вырывались белыми вихрями, и трамваи, эти ярко освещенные парикмахерские на колесах, вступали в перестрелку с батареями кино и автомобилей.
– Не отпускай меня, – говорила она, и снег налипал на ее ресницы. – Зачем ты отпускаешь меня? Что я буду без тебя делать?

Александр Куприн. Чудесный доктор (1897)
Тут было тихо и торжественно. Деревья, окутанные в свои белые ризы, дремали в неподвижном величии. Иногда с верхней ветки срывался кусочек снега, и слышно было, как он шуршал, падая и цепляясь за другие ветви. Глубокая тишина и великое спокойствие, сторожившие сад, вдруг пробудили в истерзанной душе Мерцалова нестерпимую жажду такого же спокойствия, такой же тишины.

Константин Паустовский. Снег (1943)
Потапов подошел к дому в сумерки. Он осторожно открыл калитку, но все же она скрипнула. Сад как бы вздрогнул. С веток сорвался снег, зашуршал. Потапов оглянулся. К беседке вела расчищенная в снегу дорожка. Потапов прошел в беседку, положил руки на старенькие перила. Вдали, за лесом, мутно розовело небо – должно быть, за облаками подымалась луна.

Александр Пушкин. Метель (1830)
Скоро в доме всё утихло и заснуло. Маша окуталась шалью, надела теплый капот, взяла в руки шкатулку свою и вышла на заднее крыльцо. Служанка несла за нею два узла. Они сошли в сад. Метель не утихала; ветер дул навстречу, как будто силясь остановить молодую преступницу. Они насилу дошли до конца сада. На дороге сани дожидались их.

Алексей Толстой. Для чего идет снег (1915)
Кривые переулки Арбата были засыпаны снегом. Бесшумно проезжал извозчик, и толстая дама, сидя на его санках, прятала в муфту иззябший нос. На белом дереве каркала ворона, осыпая с ветки снежные хлопья. Снег лежал на тумбах, на каменных столбах церковной ограды, скрипел под сморщенными башмаками девочки, пробежавшей из ворот в молочную лавочку. Два гимназиста, шатаясь по тротуару, толкали друг друга на сугроб. Снежные мухи крутились у фонаря.

Саша Черный. Житомирская маркиза (Святочная быль) (1926)
К Святкам крепкая зима запушила инеем все житомирские сады и бульвары. Низенькие деревянные домики под белыми метлами тополей так уютно сквозь сердечки ставень глазели через дорогу друг на друга оранжевыми огнями. По бульвару, поскрипывая по плотному снегу солидными ботинками, изредка проплывал увалень-приготовишка, за плечом коньки, на тугой бечевке салазки.