Истории у костра
Любите ли вы ужасы так, как люблю их я? Однако, лишь отсмотрев сотни часов довольно унылых голливудских и чуть более задорных испанских хорроров, я поняла, что есть особая категория, не оставляющая равнодушным никого – это страшные байки. Всё идёт родом из детства: и перешёптывания пионеров в лагере после отбоя, и истории у костра, и совместные дружеские ночёвки. Все они неизменно кончались рассказыванием страшилок, создающих хотя бы иллюзию реальности, ведь одно дело читать или смотреть очевидный авторский вымысел и совсем другое – слушать рассказ очевидца. И по этой же причине пользовались 10 лет назад такой популярностью анонимные имиджборды, до сих пор являющиеся источником леденящей крипи-пасты.
Наиболее значительный вклад в развитие жанра на постсоветском пространстве внёс, конечно, Эдуард Успенский, собрав и олитературив пионерские страшилки в сборнике «Жуткий детский фольклор» и в знаменитой повести на его основе «Красная Рука, Черная Простыня, Зеленые Пальцы». Истории эти незатейливы и подчас нелогичны, но кого из нас в детстве такое не пугало до дрожи в коленках?
В одном пионерском лагере объявился Глаз. С виду он был глаз как глаз, но жил сам по себе. Ночью он летал по лагерю и убивал детей. Если кто-нибудь вставал с постели, Глаз сжигал его. Взрослым он ничего не мог сделать. Однажды он пролетел между ног директора лагеря, и тому ничего не сделалось. Спастись от него можно было, только натянув одеяло с головой. Но одна девочка сделала в одеяле дырку и притворилась спящей. Она стала смотреть в дырку и вскоре увидела, как Глаз появился в палате. Глаз её не заметил. Когда он заплыл в коридор, девочка тихо встала и стала красться за ним. Она увидела, как Глаз залетел под крыльцо палаты. Утром она рассказала об этом директору. Поставили часового с автоматом. Ночью Глаз выплыл из-под крыльца. Часовой выстрелил, но пули расплавились, не долетев до цели. Часовой хотел ударить Глаз прикладом — приклад сгорел. На следующий день из лагеря все уехали.
Говорят, это было под Свердловском. Теперь на месте лагеря лес.
Была я в этом лагере, выглядит там всё довольно жутко даже без историй о летающем глазе.
Советским пионерам вообще угрожало множество опасностей, от мясорубок под креслами кинотеатра и плотоядных носочков и до живущих в пианино старушек, пьющих кровь.
Не удивительно, что многие авторы с удовольствием подхватывали этот мотив. У Андрея Столярова в «Детском мире» современные дети вынуждены бороться с чудовищами из фольклора родителей, Борис Левандовский в повести «Бабай» сталкивает героя с самым известным детским монстром, а в рассказе «Что-то в дожде» пионеры рассказывают историю, которая чуть более реальна, чем им казалось. Герои «Дома, в котором…» Мариам Петросян устраивали иногда Ночи Сказок, когда можно было рассказывать истории, как волшебные, так и страшные. И нельзя не вспомнить страшилку из «Синего фонаря» Виктора Пелевина:
Был один пионерлагерь. И там на главном корпусе на стене были нарисованы всякие звери, и один из них был черный заяц с барабаном. У него в лапы почему-то были вбиты два гвоздя. И однажды шла мимо одна девочка — с обеда на тихий час. И ей стало этого зайца жалко. Она подошла и вынула гвозди. И ей вдруг показалось, что черный заяц на нее смотрит, словно он живой. Но она решила, что это ей показалось, и пошла в палату. Начался тихий час. И тогда черный заяц вдруг начал бить в свой барабан. И сразу же все, кто был в этом лагере, заснули. И им стало сниться, что тихий час кончился, что они проснулись и пошли на полдник. Потом они вроде бы стали делать все, как обычно — играть в пинг-понг, читать и так далее. А это им все снилось. Потом кончилась смена, и они поехали по домам. Потом они все выросли, кончили школу, женились и стали работать и воспитывать детей. А на самом деле они просто спали. И черный заяц все время бил в свой барабан.
Страшные истории у костра рассказывают друг другу не только дети. И не всегда при этом считают их вымыслом. Дмитрий Глуховский создаёт в «Метро 2033» целую вселенную туннельного фольклора, который в постапокалиптическом мире будущего вполне мог оказаться суровой правдой.
…лег он спать рядом с костром, и вокруг тишина такая, тяжелая такая тишина стоит, как будто уши ватой забиты. И посреди ночи вдруг будит его странный такой звук… совершенно сумасшедший, невозможный звук. Он прямо потом холодным облился, да и так и подскочил. Услышал он детский смех. Заливистый детский смех… Со стороны путей. Это в четырех перегонах от последних людей! Там, где даже крысы не живут, представляешь? Было с чего переполошиться… Он вскакивает, бежит через арку к путям… И видит… К станции подъезжает поезд. Настоящий состав. Фары так и сияют, слепят — бродяга мог без глаз остаться — хорошо, вовремя прикрылся рукой. Окна желтым светятся, люди внутри, и все это в полной тишине! Ни звука! Ни гула мотора не слышно, ни стука колес. В полном беззвучии вплывает этот поезд на станцию и не спеша так уходит в туннель…
Фольклор метростроителей вообще богат на такие истории, и после Глуховского ажиотаж вокруг метро вспыхнул с невиданной силой. Если и вам интересна подземная тема, то рекомендую «Метроманию» Ирины Майоровой, это самая настоящая энциклопедия легенд о московском метро. Но вообще это мистический триллер.
И многие авторы, пишущие непосредственно в жанре ужасов, не прочь ввернуть в сюжет пару историй атмосферы ради. Герой «Кристмаса» Александра Варго читает газетные вырезки со статьями о зловещих событиях, происходивших в деревне с символичным названием Чертовка.
«Лапник на правую сторону» Катерины Костиковой из мистической мелодрамы внезапно превращается в самый настоящий сборник фольклорных ужасов:
Была здесь еще история про девушку, которую обманул жених и которая «с тоски себя уходила». Похоронили ее на перекрестке. И вот, как сообщила Зеленину рассказчица, «шел как-то мужнин брат двоюродный в город. Дело к ночи было, месяц уже вставать стал. Подходит он к перекрестку, глядь: девушка сидит на меже и волосы чешет, а сама плачет. Девушка сказала, что она сбилась с дороги. Пошли они вместе. А она уж веселая такая стала, песни играет, да так шибко идет: ему за нею не поспеть. И не чудно ему, что она песни играет, прельщать уж она его стала. Только никак ее не поймать. Подошли к ржаному стожку, она как захохочет, за стожок сигнула и пропала. Он ее искать. Слышится ему то за этой, то за той копной ее голос – опять уж она плачет. Так до зари и проискал… Очнулся за тридцать верст, по шею в болоте. Насилу жив остался.»
Но интереснее всего разнообразные трактовки возникновения легенд о нечисти, от инопланетных до откровенно Пропповских:
… название «курьи ножки» скорее всего произошло от «курных», т. е. окуренных дымом, столбов, на которые славяне ставили «избу смерти» – небольшой сруб с прахом покойника внутри. Баба Яга внутри такой избушки представлялась как бы живым мертвецом: она неподвижно лежала и не видела пришедшего из мира живых человека (живые не видят мёртвых, мёртвые не видят живых). Она узнавала о его прибытии по запаху – «русским духом пахнет».
«В сказках, – писал Капустин – Человек, встречающий на границе мира жизни и смерти избушку Бабы Яги, как правило, направляется в иной мир, чтобы освободить пленную царевну. Обычно он просит Ягу накормить его, и она даёт герою пищу мёртвых. Поев этой пищи, он оказывается принадлежащим одновременно к обоим мирам, наделяется многими волшебными качествами, подчиняет себе разных обитателей мира мёртвых…»
Место страшным историям нашлось даже в научной фантастике. «Пылающий остров» Александра Казанцева начинается с легенд, окутавших падение Тунгусского метеорита. А первая книга «Лунной радуги» Сергея Павлова почти наполовину состоит из рассказов входившего в состав исследовательской экспедиции к Урану медика о таинственном происшествии, так и не нашедшем объяснения.
Мне известно, что отправная точка истории о чужаке — Рэнд Палмер. Скромен, тверд, правдив, к мистификации не склонен. Лгать своему ближайшему другу Бугримову не стал бы. Тем более не стал бы вводить в заблуждение своего командира. Уж наверное понимал: посвящать Нортона в подробности такого рода происшествия — значит рисковать собственной репутацией. Но, посоветовавшись с другом, все же решился. Вывод: Рэнд действительно встретился в коридоре с незнакомым ему человеком. Ошибиться, не узнать «своего» десантник не мог. Это исключено. Коридоры жилого яруса великолепно освещены даже в ночное время. Вдобавок Рэнд столкнулся с незнакомцем, что называется, нос к носу… Кроме всего, у Рэнда (как, впрочем, у космодесантников вообще) профессионально развита наблюдательность. По свидетельству того же Бугримова, «у Рэнда глаз верный» — такая оценка в их среде кое-чего стоит. Да, на этом участке анализа логика торжествует, логически концы превосходно увязаны. Дальше… А дальше все летит вверх тормашками.
Нельзя не вспомнить и японский фольклор, неоднократно находивший воплощение в кинематографе. Жанр кайдана – это практически истории у костра, и некоторые из этих историй насчитывают уже сотни лет, например, легенда о Снежной женщине, приютившей замёрзшего путника, или призраке разъярённой кошки. Современные страшилки куда кровавее, но многие могли слышать о Теке-теке, цокающей локтями по асфальту, потому что нижней половины тела у неё нет, или женщине в повязке на лице, спрашивающей у прохожих, красива ли она, а когда ей говорили, что да, она снимала повязку и оказывалось, что лицо у неё разрезано поперёк. Самая известная авторская легенда, конечно, принадлежит Кодзи Судзуки: если вы посмотрите кассету, на которой будет странная мешанина кадров и колодец, то вскоре раздастся телефонный «Звонок» и через семь дней маленькая мёртвая девочка выйдет на охоту. Другая книга автора, сборник «Тёмные воды», посвящён национальной японской теме – воде, морю, утопленникам, мокрым волосам и призракам, следящим за живыми. Эти истории бабушка рассказывает приезжающей к ней в гости внучке. Что и удивляться, почему внучку отпускают к ней всё реже.
Интересную историю рассказывает главному герою книги Харуки Мураками «Дэнс, дэнс, дэнс» знакомая, работающая в отеле:
…закончила я работу где-то около полуночи. В двенадцать я переоделась, села в служебный лифт и поехала на шестнадцатый этаж. На шестнадцатом у нас комната для отдыха персонала. А я там книжку забыла. Книжку-то можно было и назавтра забрать — да уж больно дочитать хотелось. На шестнадцатом этаже номеров для гостей нет, только служебные помещения.
В общем, останавливается лифт, открываются двери, я выхожу. Так же, как и всегда. Не задумываясь. Ну, вы знаете, так часто бывает. Когда занимаешься чем-то очень привычным, или идешь по давно знакомым местам — не думаешь, что делаешь, действуешь автоматически. Выхожу я из лифта и вдруг вижу: вокруг меня — темнота! Абсолютный мрак, ничего не видать. Я назад — а двери уже закрылись! Сперва подумала — свет отрубили. Но тут же поняла: нет, быть такого не может. Потому что в отеле установлена система автономного энергоснабжения. Даже если эта автономная система выходит из строя — продолжают гореть аварийные лампочки над пожарными выходами. То есть, такой кромешной тьмы не наступает никогда.
Коридор сначала прямо тянулся. Иду, за стенку держусь. Вдруг — раз! — поворот направо. Свернула. Гляжу — впереди тусклый свет какой-то. Еле виднеется, будто свеча горит вдалеке. Чуть приблизилась, вижу: никакая это не свечка, а из приоткрытой двери свет пробивается. Сама дверь очень странная. Я таких дверей ни разу не видела. По крайней мере, у нас в отеле таких быть не может. И вот я стою перед этой дверью, а в голове все перемешалось, как дальше поступить — не знаю. В общем, взяла я и постучала тихонько. И вдруг — оттуда звуки послышались. Такие… словно кто-то с пола подымается в очень тяжелой одежде. И затем раздались шаги. Страшно медленные. Шаркающие. Шур-р-р… Шур-р-р… Шур-р-р… С таким призвуком странным — то ли в шлепанцах, то ли ноги по полу волочит… И шаг за шагом к двери приближается… Я, когда это услышала, от ужаса окаменела. Сразу почувствовала: человек так ходить не может. Почему — объяснить не могу, но чувствую: это — не человек…
Страшные легенды встречаются не только в современных триллерах. Если пробежаться по классике, то можно без проблем найти немало интересного. Первым делом вспоминается «Бежин луг» И. С. Тургенева, горячо любимый поколениями школьников именно за неповторимую атмосферу баек у костра.
«Поворот винта» английского автора Генри Джеймса посвящён компании, собиравшейся время от времени как раз, чтобы порадовать друг друга страшными историями. Но в тот вечер один из них сообщил о внезапном письме от женщины, которая когда-то давно работала его гувернанткой. Перед смертью она решилась поделиться со своим бывшим воспитанником страшными событиями, произошедшими в годы ее юности – её как раз пригласили присматривать за детьми в одном странном месте.
Чарльз Диккенс в «Посмертные записки Пиквикского клуба» сводит своих героев со стариком, увлеченным мистическим фольклором многоквартирных домов, которые он называет Иннами. Это оказывается чуть ли не параллельный мир со своими законами, где страшные происшествия случаются каждый день:
Это произошло в Клиффордс-Инне. Жилец верхнего этажа человек дурной репутации — заперся в стенном шкафу в своей спальне и принял мышьяку. Управляющий подумал, что он сбежал, отпер его дверь и вывесил объявление. Явился другой человек, нанял квартиру, меблировал ее и переехал туда. Почему-то он не мог спать — ему было тревожно и неуютно. «Странно, — сказал он. — Устрою спальню в другой комнате, а здесь будет моя гостиная». Он произвел эту перемену в очень хорошо спал ночью, но вдруг обнаружил, что почему-то не может читать по вечерам: он начал нервничать, беспокоиться, все время снимал нагар со свечей и осматривался по сторонам. «Ничего не понимаю», — сказал он, когда вернулся как-то вечером из театра и пил холодный грог, прислонившись спиной к стене, чтобы не могло ему почудиться, будто кто-то стоит у него за спиной. «Ничего не понимаю», — сказал он, и как раз в эту секунду его взгляд упал на маленький стенной шкаф, который всегда был заперт, и дрожь пробежала по всему его телу с головы до пят. «Это странное чувство я испытывал раньше, — сказал он, — я невольно думаю о том, что с этим шкафом связано что-то неладное». Он сделал над собой усилие, собрался с духом, сбил замок двумя ударами кочерги, открыл дверцу и… да, сомнений быть не могло: в углу, выпрямившись во весь рост, стоял прежний жилец, крепко сжимая в руке маленькую бутылочку, а лицо его… ну, ладно!..
У Виктора Гюго в «Отверженных», помимо красочных описаний парижской канализации, встречается упоминание любопытной французской легенды:
В окрестностях Монфермейля сохранилось старинное поверье, тем более примечательное и любопытное, что народное поверье в такой непосредственной близости от Парижа — это то же, что алоэ в Сибири. Мы принадлежим к числу тех, кто чтит все, что можно рассматривать как редкое растение. Вот оно, это монфермейльское поверье. Дьявол с незапамятных времен избрал монфермейльский лес местом, где он укрывал свои сокровища. Кумушки утверждали, будто не диво встретить здесь в сумерки, в лесной глуши, черного человека, в сабо, в холщовых шароварах и блузе, похожего не то на ломового извозчика, не то на дровосека. Приметен он тем, что на голове у него вместо колпака или шляпы — огромные рога. Это действительно важная примета. Обычно этот человек занят тем, что роет яму. Существуют три способа извлeчь выгоду из этой встречи. Первый — приблизиться к нему и заговорить с ним. Тогда ты увидишь, что этот человек — обыкновенный крестьянин, что черным он кажется от сгустившихся сумерек, что никакой ямы он не роет, а косит траву для своих коров; то же, что принимают за его рога, — просто-напросто торчащие у него за спиной вилы, зубья которых в измененной вечерним освещением перспективе кажутся рогами на его голове. Ты возвращаешься домой и через неделю умираешь. Второй способ — наблюдать за ним, дождаться, когда он выроет яму, опять засыплет ее и уйдет; тогда надо быстро подбежать к ней, разрыть и овладеть «сокровищем», которое туда, без сомнения, спрятал черный человек. В этом случае ты умрешь через месяц. Наконец, третий способ — совсем не заговаривать с черным человеком, не глядеть на него, а убежать со всех ног. Тогда ты проживешь до года.
Если вам ещё где-то встречались интересные фольклорные или авторские страшилки и легенды, то расскажите о них. А упомянутые истории ждут вас в Белинке. Ждут своего часа леденить кровь.
Варго Александр. Кристмас. — Москва : Эксмо, 2010. — 315 с. — (MYST. Черная книга. 18+). Инв. номер М 2303974-КХ
Глуховский Дмитрий. Метро 2033. — Москва : Популярная литература, 2009. — 394 с. Шифр 84Р6-4; Авторский знак Г554; Инв. номер 2294330-КХ(А)
Гюго Виктор. Отверженные : [в 2 томах]. — Москва : Художественная литература, 1987. — 766 и 559 с. – (Библиотека классики). Инв. номер 2026718-КХ и 2026016-КХ
Джеймс Генри. Повести и рассказы. — Москва : Художественная литература, 1974. — 431 с. Инв. номер 1568468-КХ
Диккенс Чарльз. Посмертные записки Пиквикского клуба. — Москва : ACT : Астрель, 2010. — 780 с. — (Золотая классика). Инв. номер 2325634-КХ
Казанцев Александр. Пылающий остров. — Москва : Детская литература, 1987. — 511 с. — (Библиотека фантастики. в 24 томах. Том 9). Инв. номер 2039609-КХ
Костикова Катерина. Лапник на правую сторону. — Москва : Время, 2005. — 350 с. — (Самое время!). Инв. номер С 2267848-КХ
Мураками Харуки. Дэнс, дэнс, дэнс. — Москва : Эксмо, 2010. — 606 с. — (Pocket Book). Инв. номер С 2362254-КХ
Павлов Сергей. Лунная радуга. — Красноярск : Красноярское книжное издательство, 1982. — 284 с. Инв. номер 1866172-КХ
Пелевин Виктор. Синий фонарь : [рассказы]. — Москва : Текст, 1991. — 316 с. — (Альфа-фантастика). Инв. номер 2161256-КХ
Петросян Мариам. Дом, в котором… — Москва : Livebook/Гаятри, 2011. — 959 с. — (Livebook). Шифр 84Р6-4; Авторский знак П311; Инв. номер 2321972-КХ(А)
Судзуки Кодзи. Темные воды : [рассказы]. — Санкт-Петербург : Амфора, 2005. — 302 с. — (Мистический триллер). Шифр 84(3); Авторский знак С892; Инв. номер С 2269186-КХ(А)
Тургенев И. С. Записки охотника. — Москва : Художественная литература, 1985. — 254 с. Инв. номер 1957488-КХ
Успенский Эдуард. Дядя Федор, пес и кот. Красная рука, Черная простыня, Зеленые пальцы. — Свердловск : Зеркало, 1991. — 222 с. Шифр 84Р6-4; Авторский знак У774; Инв. номер С 2150969-КХ(А)